Последним в туалетной очереди стоял бородатый горец по имени Авель ― на его большом круглом лице отчего-то не было обычного благодушия, и даже зубная щётка, торчавшая из его кулака, казалась коротким кинжалом.

Виктор Пелевин. «Жёлтая стрела»

В 1985 году оказавшись в экспедиции на Камчатку, я услышал от своего начальника странную историю. Этот начальник, пользуясь служебным положением, взял в экспедицию свою подругу-художницу. Мы плыли на корабле вдоль берега Камчатки на пассажирском теплоходе, и эта женщина воспользовалась общим гальюном (туалет) с умывальником на несколько кают. Вскоре она вспомнила, что забыла в туалете зубную щётку. Когда она вновь вошла туда, то обнаружила, что её зубной щёткой чистит зубы другой пассажир.

— Позвольте, — воскликнула художница. — Это моя зубная щётка!

Неизвестный пассажир в ужасе произнёс:

— Ах, извините, я думал, что это — теплоходная!

Так, по крайней мере, это мне рассказал тот начальник.

Понятно, что смысл тут в слове «теплоходная» и своеобразном представлении о гигиене в прошлом. (Сейчас эта история потребовала бы чуть другого описания, потому что одноразовые зубные щётки я видел даже в самолётных туалетах. Правда, в запечатанных пакетиках).

Я сам принял участие в распространении этого сюжета (разумеется, присваивая себе участие — и щётку), пока через несколько лет не был остановлен старшими товарищами. Мне говорили, что эта история рассказана Чеховым. В такое можно поверить, потому что Чехов действительно много плавал на пароходах, и, в частности, добрался с Сахалина в материковую Россию через Индию и Суэцкий канал. Однако нигде в полном собрании сочинений Чехова этой истории нет. Зубные щётки упоминаются им, но обычно в контексте просьб сестре прислать в Мелихово зубную щётку и мыло.

Модифицированная версия говорит, что историю про Чехова рассказал писатель-маринист Виктор Конецкий. Но в книгах Конецкого она тоже не находится. Конецкий действительно боготворил Чехова, много раз его упоминал, но как-то без подобных анекдотов.

Итак, сюжет повторялся, но именно с прибавлением имени Чехова.

Однако его след находится в воспоминаниях академика Велихова, вице-президента советской, а потом российской Академии наук в 80-е и 90-е годы прошлого века.

Евгений Велихов пишет в своих воспоминаниях о поездке на Кубу: «Основная же часть делегации — „узбеки, человек на человеке“ — приплыли на пароходе, и с ними мы не общались. Оттуда только иногда приходили всякие истории, например, история с зубной щёткой. Один пассажир забыл в туалете щётку. Вернулся и видит, что кто-то уже чистит ею зубы. „Слушай, — говорит, пассажир, — это же моя щётка!“ „Извини, — слышит в ответ, — я думал, что она — пароходная“.

Так что все развлекались, как могли. Ещё одно — традиционные фестивали с танцами, песнями, представлениями, пивом. Вечером мы безбоязненно входили в толпу и до утра развлекались. Представляю, чем такое приключение могло бы закончиться в Америке... Так что поездка была незабываемая! Правда, делового продолжения не получилось» * — Велихов Е. Я на валенках поеду в 35-й год… Воспоминания – М.: Астрель, АСТ, ВКТ, Жанры. 2011. С. 231. . Велихов вспоминает командировку на Кубу от ЦК ВЛКСМ, и это, очевидно, 1978 год, когда в Гаване проводился XI Всемирный фестиваль молодёжи и студентов.

Однако есть ещё один текст, напечатанный в сборнике «Легендарная Ордынка» и принадлежащий перу (и памяти) Бориса Викторовича Ардова (1940 — 2004). Борис Ардов был сыном писателя Виктора Ардова и братом Михаила Ардова, священника и публициста, а также актёра Алексея Баталова. Его воспоминания «Table-Talks на Ордынке» представляют собой, по сути, цепочку анекдотов, перечисленных без объяснений авторства и каких-то комментариев. И в них приводится следующая история:

«Некий русский литератор плыл на пароходе по Волге. На этом же судне путешествовал и Чехов. Как-то утром, уходя из общей туалетной комнаты, литератор забыл свою зубную щётку. Когда через несколько минут он вернулся, то увидел там Чехова, который чистил зубы его щёткой.

— Помилуйте, Антон Павлович, — воскликнул литератор, — ведь это же моя щётка!..

— Ваша? — преспокойно сказал Чехов, — а я думал — пароходская» * — Ардов Б. Table-Talks на Ордынке // Ардов М., Ардов Б., Баталов А. Легендарная Ордынка. - СПб.: Инапресс, 1997. С. 123. .

Во-первых, конечно, образ Чехова тут совершенно противоположен тому, что мы о нём знаем. А знаем мы, что он чужую зубную щётку в руки не взял бы, не то, чтобы засунуть её в рот. Ведь, помимо обычной человеческой брезгливости он обладал ещё врачебным знанием. В 1885 году он саркастически пишет о московских Мещанском мужском и женском училищах: «....все воспитанницы пьют спитой чай и чистят зубы одной и той же зубной щеткой» * — Чехов А. П. Осколки московской жизни // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения: В 18 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1974—1982. Т. 16: Сочинения. 1881—1902. — М.: Наука, 1979. С. 164. .

Понятно, что вице-президент АН СССР и член ЦК ВЛКСМ Евгений Велихов вряд ли мог почерпнуть анекдот из застольных разговоров на Ордынке в кругу Ахматовой или её знакомых, да потом выдать его за актуальную историю . Это бродячий сюжет, появившийся не раньше мысли о гигиене полости рта.

Еще читать про анекдоты и юмор.

Но в том же году, что и событие в книге Велихова, Георгий Елин * — Елин Георгий Анатольевич (1951–2021) — писатель и журналист. Окончил Литературный институт в семинаре Евгения Винокурова (1979). Работал в разнообразных московских журналах. Выпустил мемуарную «Книжку с картинками» (2008). Электронная версия его проекта «Мой XX век» (Дневники 1966–2000) опубликована на сайте «Прожито» в 2016 году. записывает в дневник (ставя дату 11 июня 1978 года): «Загадочная у нас страна, и образчики людей в ней встречаются уникальные. Поездка кончилась тем, что на обратном пути намертво застрял в Пензе: в Москву билетов нет, вокзал завален спящими пассажирами, транзитные поезда мимо идут полнёхоньки. Взял на испуг начальника, потрясая журналистской ксивой, выбил билет на необъявленный дополнительный поезд. Отправлялся он в три часа ночи, и когда я загрузился в вагон, то поразился его пустоте. В купе оказался один, а едва состав тронулся, пришла проводница — сказала, что в соседнем вагоне тоже один пассажир, ему в одиночестве страшно.

Ладно, подселился ко мне. Поведал, что навещал старшего брательника в тюрьме (за воровство чалится), и достал из рюкзака бутылку водки. Я пить не стал, сосед выдул всю до дна, забрался на верхнюю полку. Свалился он с неё через минуту, трахнувшись башкой об столик (я испугался, что ему хана), снова полез наверх, и так падал ещё три раза, пока я смикитил сложить столешницу... Утром, когда возвращался из санузла, сосед попался навстречу, и я почти сразу повернул назад — спохватясь, что оставил там зубную щётку в стакане, однако опоздал: дверь в сортир была распахнута настежь, из отсека летели брызги, а мужик остервенело драил зубы... моей щёткой.

— Надо чего? — не вынимая санитарный предмет изо рта, спросил он.

— Уже нет, — говорю, — проехали.

— Твоя зубная щетка, что ли? А я думал, она вагонная...» * — Елин Г. Книжка с картинками. – М.: Парад, 2008. С. 318–319. . Опубликовано это много лет спустя, и, скорее, свидетельство о том, как функционирует фольклор * — Сайт сообщает, что эта часть дневника подготовлена к публикации по машинописной копии, сделанной в 1986 году. .

Первые зубные щётки у нас появились ещё во времена Ивана Грозного и назывались «зубными метёлками». Они делались из дерева и свиной щетины в единичных экземплярах, и если бы Иван IV взял чужую, то никто бы не посмел его ни о чём спросить, и, наоборот, если кто взял в руки его зубную щётку, то страшно подумать, что было бы с этим человеком. Но, если говорить серьёзно, мы имеем дело со странным элементом фольклорного присвоения.

Академик Велихов на Кубе безо всяких сомнений полагал эту историю только что случившейся.

Но особое значение анекдот приобретает, когда он освящён именем русского писателя. Жертвой этого интуитивного фольклорного действия стал не только Чехов, но и Толстой с Достоевским — любой сколько-нибудь известный писатель, входящий в школьную программу. Все максимы о внутреннем устройстве России приписываются Салтыкову-Щедрину, о тайном устройстве человека — Достоевскому, а если и то, и другое имеет оттенок горького сарказма — Чехову.

Происходит это потому, что в России сама судьба писателя становится равноценной его произведениям, а иногда и пожирает их. Инерционное уважение к словам литературного человека утверждает любой анекдот в реальности, чем и пользуется цепочка рассказчиков. Зачастую рассказчик (пересказчик) и не осознаёт этого.