Ничего, что я Чехов?
Текст: Фазир Муалим
Фотография: Александр Антчак
Поэт и театральный критик Фазир Муалим о новом «чеховском» спектакле Юрия Грымова.
«Ничего, что я Чехов» — называется новая постановка Юрия Грымова по пьесе драматурга Екатерины Нарцизовой-Шипуновой в театре «Модерн».
«Спектакль мы приурочили к году театра в России, — говорил режиссер, открывая пресс-конференцию перед началом предпремьерного показа. — Но нам хотелось сделать представление, не просто посвященное этому событию, а такое, чтобы оно стало своеобразным символом года театра».
В основе сюжета удивительные судьбы двух театральных деятелей — выдающегося драматического актёра, педагога и режиссёра Михаила Чехова и его жены, легендарной Ольги Чеховой, государственной актрисы Третьего Рейха. Их имена окутаны мифами. «Ничего не существует, кроме художественной реальности», — произносит актриса в одной из сцен. Их судьбы пересекаются с другими, не менее значительными деятелями (Станиславский, Вахтангов, Мэрилин Монро) и с сильными мира сего (Адольф Гитлер, Лаврентий Берия) — это если говорить о спектакле общими словами.
Но я расскажу о некоторых деталях и эпизодах. О том, что меня впечатлило, а что оставило равнодушным. Иногда актёры жалуются, будто пресса ходит на премьеры и пишет только о них, в то время как спектакль, чтобы он по-настоящему «вызрел», должен быть отыгран порой до десяти раз. А в премьерные дни, как правило, ещё проглядывает сырость. И действительно, от отдельных сцен возникает некая растерянность и смятение. Не сразу сообразишь, что они означают и как к ним относиться. Оттого ли, что нечётко прорисованы или не ярко сыграны? Уж если обманывать (театр и есть обман), так делать это от души, я думаю. Или, может, просто у меня, зрителя, другой ассоциативный ряд, отличный от исполнителей? Например, в самой первой сцене, когда молодая Ольга перебирается с работником через заледенелую реку, лёд проламывается, и мужика с лошадью поглощает река. Хочется, чтобы эта сцена была эффектной — страшной и запоминающейся. Тем более что в финале она некоторым образом закольцовывает сюжет, когда этот утонувший мужик приходит за уже старой Ольгой Чеховой «забирать её домой». Иначе она воспринимается как проходной факт биографии.
Ещё моменты, которые не то, чтобы вызывают недоумение, но ломают восприятие, что ли. Напомню, спектакль называется «Ничего, что я Чехов?». Значит, подразумевается, что он о Чехове. Мне кажется, авторы решили, что раз название звучит красиво, современно и завлекающе, то пусть остается. Хотя главная героиня спектакля — Ольга Чехова. Она прожила интересную жизнь, сделала ошеломляющую карьеру, с ней дружил Гитлер, виделся Берия. В конце концов, Ольгу (эпоха — так она обозначена в программке) играет прекрасная актриса Анна Каменкова, которая показывает свою героиню в развитии (перемерившей все маски от водевильной до трагической), и этим очень подкупает: живая. Кстати, тут самое место отметить, что обоих персонажей играют два актёра — роль Ольги в юности (становление) исполняет Мария Орлова. В то же время Чехов, в юности балагур и пьяница (Александр Горелов, становление), резко состарился (Пётр Воробьёв, эпоха) — и по спектаклю не ясно, чего он достиг за этот большой промежуток времени. Другое дело Ольга Чехова, «тайный агент трех великих держав», как она говорит о себе негру на улице. Эта фраза, запросто ею произнесённая, должна посеять в наших сердцах сомнение по поводу шпионских страстей вокруг неё. К ней в гости ходит Адольф Гитлер (тот же Александр Горелов), с ней подолгу беседует Лаврентий Берия (Алексей Багдасаров). После войны она открывает своё дело, снова богатеет. В общем, вся её жизнь перед нами.
На этом можно было бы поставить точку, согласившись с тем, что Ольга — главный герой. Однако не всё так просто. Композиция спектакля составлена довольно своеобразно. Вдруг какой-нибудь один персонаж, скажем, тот же Михаил Чехов вырывается на первый план, да ещё остаётся один на сцене с монологом. И ты снова думаешь: да, наверное, и он — главный герой. Но потом так же один на один со зрителем оказывается другой. Например, Станиславский (Константин Конушкин) или Мэрилин Монро (Виктория Лукина), и оба «ведут себя» так, будто спектакль о них.
Неожиданно меня осенило: может быть, тут дело просто в теме? И тогда я вспомнил, о чём не раз говорил режиссер Грымов: «Я давно хотел снять фильм или поставить спектакль об актерах, об этой в чем-то непостижимой профессии. Это очень амбициозная задача — есть опасность перейти в лживый пафос или не сказать ничего».
Ни пафосным, ни пустым спектакль я не назову, но расфокусированность сбивает.
...сам материал не совсем пьеса, а эссе или даже научная работа
Однако был жуткий (в положительном смысле — в театре ведь любая эмоция хорошая), леденящий душу и будоражащий воображение эпизод с гелиевыми шарами. Сейчас рассказываю — впечатление не так сильно, а когда видишь, да ещё в контексте... Ольга Чехова сидит на стуле в глубине сцены. С неба (потолка) спускается шар и «становится» на нитке около неё, как сторож. Видимо, шар наполнен гелием, а к нитке привязан груз, который тянет его вниз. Ещё шар спускается, другой, третий, их уже много — они лесом окружили Ольгу. Стоят над ней, как будто наблюдают. Каким-то образом начали танцевать, вернее, покачиваться. Но вдруг дунул ветер (театральный, разумеется), и все шары молча и безвольно (да-да, будто заколдованные люди: только что танцевали — и вот) медленно двинулись строем друг за другом в одну сторону. Потом пришла женщина с жёлтой звездой на спине и стала протыкать шары. Все проткнула, кроме одного, который по сценарию позже был нужен. Но я пропустил этот момент, кто она и зачем, потому что был в таком ужасе от увиденного очеловечивания гелиевых шаров, что некоторое время ничего не соображал...
И, конечно же, как всегда, я прислушиваюсь, о чём говорят зрители между собой после спектакля. Один сказал: «Много текста, не сопровождаемого театральным действом». Я, пожалуй, в чём-то соглашусь с ним. Иногда и в самом деле хочется больше чудес, похожих на историю с шарами-зомби.
В то же время Юрий Грымов на конференции рассказывал, что эта работа была самой трудной для него со всех точек зрения, потому что «сам материал не совсем пьеса, а эссе или даже научная работа». Но спектакль всё-таки завершён и сегодня вечером зритель пойдёт на премьеру.
«Раньше, когда речь заходила о моих театральных работах, я немного комплексовал... — говорит режиссёр, — но после „Чехова“, который очень многое изменил во мне самом, все комплексы прошли. Называйте меня театральным режиссёром».