Поскольку уже зашла речь о фантастах, то нужно сказать несколько слов о том, как их воспринимают теперь в обществе.

Раньше-то они, конечно, были такими гуру, не подпольными, но неофициальными, а, значит, более интересными.

Тут лучше всего приводит телевизионные примеры — вот как случится какой информационный повод, то в постоянно идущем ток-шоу начинают искать говорунов.

Ищет их, конечно, не ведущий, а редакторы программы. И хороший редактор выбирает не мудрого говоруна, а говоруна остроумного. В идеале какого-нибудь остряка.

Кстати, это хороший повод для воспитания смирения — когда ты понимаешь, что настоящий рейтинг литературы осуществляется редактором ток-шоу, который листает список писателей: «Лукьяненко к нам не пойдёт, Иванов, отказался, Петров отказался, до Синдерюшина не дозвонились... О!»

И вот это — твой настоящий уровень, твоя степень востребованности.

Но я отвлёкся.

Итак, случается информационный повод, к примеру, связанный с астероидами. От Солнца откололся кусок и летит к нам — ну и тому подобное, тогда для разговоров в телевизор приглашают физика, спасателя, вытаскивающего людей из-под завалов, и писателя-фантаста. Потому как писатели-фантасты у нас отчего-то ещё отвечают за звёзды и космические штуковины. Случится повод с эпидемией — так появляется на экране врач, опять же спасатель и писатель-фантаст, отвечающий на экране, а не обязательно в своих книгах за сюжет «Все умрут, а я останусь».

Ну а если речь идёт о глобальном потеплении, то зовут метеоролога, спасателя от утоплений и писателя фантаста, который бормочет, что сейчас всё растает, а потом замёрзнет, и будет так холодно, что не сложить изо льда никаких слов, даже неприличных.

А обычный писатель-фантаст ничего особенного в космосе или мутантах не понимает

При этом фантаст, если он честно отрабатывает своё появление в телевизоре, оперирует именно не наукой, и даже не тем что называется странным термином «научная фантастика», а именно образами и смутными видениями в общественном сознании.

То есть он как бы не на стороне науки, а на стороне честного обывателя с его, обывателями страхами и ужасами.

Но при этом фантаст отбежал куда-то и узнал что-то страшное о будущем.

Автора любовных романов или детективщика не воспринимают как оракула (правда, первых зовут в передачи о семейных драмах, а вторых — в программы о легализации короткоствольного оружия).

А обычный писатель-фантаст ничего особенного в космосе или мутантах не понимает.

Есть, конечно, учёные, которые на досуге что-то сочиняют, но у них других дел полно, кроме, как сидеть забесплатно на телевизионных шоу.

А самый большой корпус романов современной фантастики — это стандартное, опробованное в веках, массовое чтение.

Это разрешённый воздух, коммерческая литература, построенная на вечных сюжетах массовой культуры. Эти сюжеты абсолютно одинаковы, одеты герои в шкуры, вооружены мечами, или же в руках у них бластеры. Шестидесятые годы были звёздными для фантастики и прорывными для науки — сейчас фантастика иная, но и тогда общий вал составляли простые и доступные книги, над которыми ещё сто лет назад издевался Аверченко. В его рассказе издатель объясняет графоману, что теперь спрос на естественнонаучное. Графоман тут же плодит такие тексты: «...Тёмная мрачная шахта поглотила их. При свете лампочки была видна полная, волнующая грудь Лидии и её упругие бёдра, на которые Грёмин смотрел жадным взглядом. Не помня себя, он судорожно прижал её к груди, и все заверте...», или:

«Дирижабль плавно взмахнул крыльями и взлетел...На руле сидел Маевич и жадным взором смотрел на Лидию, полная грудь которой волновалась и упругие выпуклые бёдра дразнили своей близостью. Не помня себя, Маевич бросил руль, остановил пружину, прижал её к груди и все заверте...» * — Аверченко А. Неизлечимые // Собрание сочинений в 13 т. Т. 2. — М.: Директ-Медиа, 2015, с. 268. .

Но любое суждение, любая идея становится куда более сильной и запоминающейся, если к ней приделана сюжетная линия, и красавец Маевич

В этом, без преувеличения, объясняющем весь механизм типового коммерческого романа, рассказе Аверченко — вся правда о фантастике. Замените дирижабли на звездолёты, и — нет, даже можно не менять — это называется стимпанк, и тоже фантастика.

Правда, бывает, что что-то засбоит в мирной матрице — и фантасты оказываются на виду.

Когда началась война на Донбассе, так вдруг выяснилось, что и с той, и с этой стороны есть много писателей о необычайном.

Но это как раз эффект невнимательного наблюдения. Люди вообще стали писать больше книг, а сами фантасты очень корпоративны, персоны более заметны для человека читающего, чем, к примеру, пасечники и шофера.

Было у них какое-то точное предвидение? Нет, были истории, которые художественно описал Аверченко и были беллетризованные газетные передовицы.

Но любое суждение, любая идея становится куда более сильной и запоминающейся, если к ней приделана сюжетная линия, и красавец Маевич. Если бёдра Лидии круты, первым погибнет бессмысленный очкарик, а последним — афроамериканец (текстовый редактор попросил исправить), который ценой своей жизни спасёт оставшуюся парочку.

Чёрная дыра, либеральная диктатура, диктатура фашистская, атака клонов и восстание мертвецов, нападение крыс в тоннелях метрополитена — всё пройдут Лидия и Маевич, чтобы на последних страницах (или в финальных кадрах), чумазые, но живые, обняться.

И всё заверте...

Но шутки в сторону.

Действительно, самая неловкая идея, совмещённая с эмоциональным сюжетом, всегда действует на обывателя сильнее, чем идея, рационально изложенная. Подлинная история — скучна, а вот альтернативная — всегда увлекательна. Не так много людей будут читать научно-популярную книгу о вирусах, а вот тираж книги о вирусной эпидемии, да ещё на фоне драмы страстей вероятнее покроет расходы издателя.

Впрочем, эти выводы не абсолютны, исключения есть, в предсказаниях нужно быть осторожными.

А вот про предсказания фантастов мы поговорим в следующий раз.