Ремизова М. Весёлое время. Мифологические корни контркультуры. — М.: Форум, 2016 г. — 160 с.

В наши дни о хиппи знают все. Вряд ли можно встретить человека, который никогда не сталкивался с длинноволосыми, ярко одетыми, с фенечками и пацификами молодыми (и не очень) людьми. Хотя их течение сейчас сильно изменилось, оно — часть нашей жизни. При этом немногие знают, что значит символика и почему вообще хиппи появились, но это не мешает очень по-разному к ним относиться: или с резким неприятием и агрессией, или с равнодушным одобрением.

Точно так же самим хиппи в их легендарных 60-х не обязательно было задумываться об обрядах инициаций у первобытных племён по Леви-Строссу, о теории карнавала и очистительного смеха по Бахтину, заместительных жертвах, символике цветов, обрядах применения психотропных веществ у индейцев (хотя об этом они могли бы знать), — иными словами, сознавать весь тот мифопоэтический контекст (список далеко не полный), в который стройно вписалось их течение, если верить книге Марии Ремизовой «Весёлое время. Мифологические корни контркультуры». Не обязательно было знать все это, чтобы занять место в восхитительной цепи онтологических, мифологических и подсознательных переживаний человечества с древнейших времён до наших дней. Потому что, исходя из принципа синхронизации, то есть ощущения внутренних связей всего со всем, нам не обязательно знать, кем мы являемся, чтобы быть этим, понимать, чему мы наследуем, чтобы наследовать, и, в конце концов, сознавать, ради чего и почему жертвуем собой, чтобы делать это. А если вы считаете, что это не так, вы просто никогда не ощущали себя частичкой в вихревом потоке мироздания: да, каждая песчинка летит непонятно куда, но это общий поток, и он движется в одну сторону.

Хиппи, похоже, прекрасно понимали, о чём идёт речь, и книга Марии Ремизовой это убедительно доказывает. Лозунг «чтобы переделать мир, начни с себя» хиппи 60-х воспринимали буквально: своим вызывающим поведением они ломали стереотипы, воевали с моралью, и хоть их волна схлынула так же быстро, как накатила, они добились своего — мир начал меняться.

Цивилизация, благополучно переварив хиппарей, получила массу нового и интересного, от экологов Greenpeace до толерантного отношения ко всему нетрадиционному

Как можно понять из книги, главная заслуга, которую стоит приписать хиппи, — это возвращение в нашу жизнь очень важного периода свободы (следующее в первобытных обществах сразу за обрядом инициации) молодых, но ещё неженатых людей, когда они жили одним домом — коммуной — и делали, по сути, что хотели, без присмотра со стороны старших. Чем больше груз цивилизации («Вавилона» в терминологии хиппи) ложился на плечи европейцев (и американцев вслед за ними), тем более сокращался период беззаботного детства и юношеской вседозволенности. Человек как бы сразу рождался взрослым, обременённым проблемами и заботами. И вот эта непрожитая свобода вырвалась безудержным фонтаном, реализовалась в многолетнем карнавале, которым и стало движение хиппи. Это было добровольное самопожертвование целого поколения, — чем и объясняется их быстрое исчезновение.

Однако как известно, жертвы не бывают напрасными — особенно, с точки зрения мифологического мышления, способного видеть взаимные связи явлений и вещей. Цивилизация, благополучно переварив хиппарей, получила массу нового и интересного, от экологов Greenpeace до толерантного отношения ко всему нетрадиционному. А что же они сами? Где сейчас? И мог ли быть для них естественный выход из того карнавала, в который они превратили свои жизни?

Бывших хиппов не бывает

Нет, как можно понять из книги «Весёлое время», выхода не было и быть не могло. Сознавая себя как сообщество молодых, обособляясь от остального человечества на основании возраста и естественной для него вседозволенности, хиппи отрезали себе путь назад, в обычный мир — взросление казалось им равносильным превращению в цивила, а значит — смерти. Не было бы их движение контркультурой, если бы оставило себе лазейку в обычный мир, если бы они умели ассимилировать. «Старый хиппи» — оксюморон, а бывших хиппов не бывает. Поэтому смены поколений внутри движения не получилось, но это не значит, что у них не появилось идеологических наследников.

Конечно, течение, как оно выглядело в лучшие свои годы, ныне не актуально: однажды допустив свободу проявлений, «Вавилон» тем самым нивелировал любые выступления до уровня обыденного высказывания. Но буйно расцветшая некогда ветвь хиппи дала богатую поросль. Сообщество автостопщиков с их типичным слэнгом, системой вписок и поддержки друг друга; кочующий фестиваль «Радуга», выросший из хипповых опен-эйров, но отменивший на своей территории алкоголь и любые наркотики; вненациональное племя тех, кто покинул холодную родину и живёт на пляжах Гоа, Тая и т.д.; дауншифтеры всех мастей, кто уезжает в деревни, держит детей на домашнем обучении и всячески избегает контактов с государством; наконец, просто фенечки и увлечение музыкой, лучше громкой и скандальной, ставшее непременным атрибутом юношества, как некогда татуировки, проколотые уши, выбитые зубы и другие знаки недавней инициации. Всего и не перечислишь.

Стоит заметить, что книга Марии Ремизовой не только по содержанию, но и по сути, является отражением духа хиппи. Она написана не сторонним наблюдателем, а своим. Оформленная в этническом стиле, с огромным количеством цитат и фотографий, снабжённых остроумными, а порой и едкими комментариями, она достойна того, чтобы её передавали из рук в руки и оставляли на вписках. Свой даже язык — смесь сленга, научной терминологии, неологизмов (тоже, кстати, естественных для хиппи, склонных к словотворчеству), которая делает даже весьма запутанные идеи доступными и понятными. Кто способен получать удовольствие от такого языка, будет кайфовать от каждого абзаца, комментария и биографии автора на обложке.

Эта книга — в первую очередь для своих

Однако простота книги — внешняя: за лёгкостью отдельного абзаца прячется сложность общей мысли. И в этом, как ни странно, проявляется проблема — нет, касается она не стиля и не автора, а контакта мировоззрения хиппи с остальным, логически разлинованным, последовательным миром (тем самым «Вавилоном»). Излагая одну, вторую, третью идею, чувствуя их взаимосвязь, автору не всегда удаётся продемонстрировать прозрачное движение мысли: она течёт по неочевидным для стороннего наблюдателя путям. Широкая образованность, глубокое знание материала — мифологии, этнографии, истории, наконец, — сталкиваются с мышлением расширенным, но при этом хаотичным. Таким обладает «дикарь», носитель мифологического сознания, — и так мыслит хиппи: это виденье картины мира в целом, без последовательного появления одного элемента из другого. В такой системе координат сложно что-либо объяснить, ещё сложнее следить за объяснением, но здесь действует другой способ познания: постижение и прозрение. Схожий эффект достигается и в книге: путаясь в мыслях, не успевая связать одно с другим, читатель в итоге понимает суть интуитивно, в ходе погружения, она настигает как чувство озарения и ощущение моментальной наполненности знанием.

Конечно, эта книга — в первую очередь для своих. Но даже если вы не понимаете языка хиппи и вам чуждо их (читайте: мифологическое) мышление, если вы никогда не носили хайр и не ездили стопом, душимые романтикой свободы, не слушали Pink Floyd и The Doors, если у вас даже нет таких друзей, — всё равно имеет смыл прочесть её, чтобы понять, как субкультура влияет на культуру и наоборот. А то, что это чтение сложное, порой вызывающее несогласие — так разве нечто заурядное может быть интересным?