Апокриф от Досталя
Текст: Артем Артемов
Фотография: с сайта kinopoisk.ru
О промахах «Монаха и беса» Николая Досталя рассказывает обозреватель Rara Avis Артем Артемов.
Николай Досталь на ММКФ со своим «Петей по дороге в Царствие небесное» в 2009 году получил награду за лучший фильм и удостоился похвалы от критиков, после чего, если не брать в расчет исторический сериал «Раскол» (2011), не выпускал художественных лент семь лет. Самые терпеливые — дождались. Его работа под названием «Монах и бес» вышла в прокат в начале сентября 2016 года, и была представлена на Московском Международном фестивале, но лавров, как предыдущая картина, не снискала. Опус автора деликатно обошли стороной.
Политический курс Росcии изменился, к мнению РПЦ прислушиваются пуще прежнего. И новое творение Досталя не вписывается в систему духовных парадигм. Негоже отдавать на откуп не определившемуся зрителю кинодиверсию, способную подорвать нравственные идеалы. Но, если приглядеться к содержимому, — ни такая уж это и «бесовская проделка».
«Монах и бес» — грустная сказка об Иване-дурачке, эдаком «Форресте Гампе», только с креном в сторону православия. Но с одной помаркой — кино намеренно дефилирует между епархией и неверующими, вызывая в уме идеологическую сумятицу. Так до конца и не ясно, богоборческий это проект или духоподъемное послание.
Самопроизвольно воспламеняющийся ставленник божий бредет под дождем вдоль стен монастыря, куда его неохотно пускает настоятель. Главный герой представляется Иваном, Семеновым сыном, прибывшим из Торжка. Его отличают бескорыстие и провинциальное благодушие. Однако изъясняется он непотребными поговорками, вызывая тем самым в игумене неприязнь, послушники же его побаиваются и сторонятся. Иван, Семенов сын, способен творить чудеса — очистить за пару часов запущенный колодец, который не могли осушить десять мужей несколько лет, выловить в одиночку диковинную рыбу весом в несколько пудов, дать напутственный совет царю Николаю I, пересмотревшему после этой встречи взгляды на крепостничество и подноготную Российской Империи. Однако называть Ивана чудотворцем язык не поворачивается. Все чудеса — проделки беса, имеющего на монаха свои долгосрочные планы. Рогатый считает, что заикающийся Иван — идеальный инструмент для больших подлостей.
Официальный синопсис к фильму отпугнет и без того узкую группу почитателей отечественного кино, мол, искуситель проверяет на прочность агнца божьего, строя ему козни и заставляя примкнуть к темной стороне. Тут сразу думаешь о тривиальном сюжете, обыгранном всеми кому не лень. Может показаться, что перед нами заезженная поучительная история о победе воли над соблазнами, сказ о неравном сражении приверженца церкви с лукавым.
Все это смотрели и не раз. В «бездуховном» Голливуде найдется не один десяток подобных историй, как развлекательных, так и более содержательных. Демон, вероломно вторгающийся в мирской уклад целомудренной жертвы, был наглядно показан еще в «Экзорцисте» — самом кассовом и пугающем хорроре прошлого столетия. Для мимолетного развлечения всегда найдется «Адвокат дьявола». Если копнуть глубже — можно обнаружить затейливую экранизацию «Фауста» Сокурова.
Однако картина Досталя — не привычный сказ о нетленном противоборстве священной истины с богомерзкой ересью. «Монах и бес» соотносится с жанром магического реализма. Сюжет наполнен горьким смехом и сарказмом, но при этом обходится без пошлостей. Складывается впечатление, что для Досталя — гротескность происходящего, духовная нищета, подмена ценностей и следование ложным истинам — главный бич России, а не эфемерное зло, которое строит козни. Именно поэтому черт в конце ленты куда больше походит на поборника морали, нежели простые смертные, готовые пойти на любую низость ради личной выгоды.
Фильм разбивается на три составные части. Первая, самая сильная часть фабулы, отсылает к Салтыкову-Щедрину. Вторая — двухуровневая, помимо прямого повествования, иносказательно воссоздает тот отрывок из жития Сергия Радонежского, где святой отбивался от нечестивых визитеров. Третья рассказывает о паломничестве Ивана и черта в Иерусалим: святой попадает в Храм Гроба Господня, за что обещает подарить искусителю вожделенную душу. Финал получился скомканным и неубедительным. Как и сам образ беса.
Актерская игра Георгия Фетисова, изображающего врага рода человеческого, вызывает множество нареканий. Поначалу он неуклюж, не вписывается в общую канву и смотрится чужеродно. Этакий хипстер, забредший в аскетичную среду духовенства. Кажется даже, что Фетисов явно находится в замешательстве от своего персонажа. Затем, когда его персонаж сменяет гнев на милость, становится убедительней и органичней. Но это не вина актера, скорее, недоработка сценариста Юрия Арабова, отнюдь не новичка в индустрии кино. Арабову стоит отдать должное за создание образов Тимофея Трибунцева и Бориса Каморзина. Трибунцев изображает блаженного Ивана — протагониста фэнтезийной трагикомедии, способного сотворить чудо из воздуха, потому что кто-то извне ему в этом всячески потворствует. Каморзин играет изворотливого настоятеля монастыря, который сопротивляется любому непознанному вмешательству свыше.
Начало и середина кинопроизведения выдались многообещающими. Заключительный акт, к сожалению, свидетельствует о творческой выхолощенности режиссера и сценариста. Досталь и Арабов стараются «Монахом и бесом» угодить и вашим, и нашим. Концовка, пускай и многозначная, портит общее впечатление от картины. Задорный фарс и саркастическая обличительность русского менталитета искусственно заменяются клерикальной притчей, по-своему любопытной, но слабо обыгранной.