18+
18.10.2016 Тексты / Статьи

​Weekend швейцарского кино

Текст: Артем Артемов

Фотография: с сайта tuttigiu-film.ch

С 30 сентября по 2 октября в московском Центре документального кино прошел Weekend, посвященный творчеству швейцарских режиссёров итальянского происхождения. Обозреватель Rara Avis Артем Артемов делится впечатлениями.

Что обычный россиянин знает о Швейцарии? Так, набор штампов. Может немного рассказать про основного импортера качественного сыра, изготовителя наивкуснейшего шоколада, производителя сверхнадежных и престижных марок часов. Вот, пожалуй, и все. Для того, чтобы расшатать устоявшиеся представления и поведать о швейцарской многогранности, был проведен этот небольшой фестиваль.

В программу вошли художественные полнометражные, короткометражные и документальные фильмы. Однако за этот weekend показали работы не всех швейцарских кинодеятелей, а только синефилов из кантонов * — субъектов федераций — Тичино и Граубюнден. У местных режиссеров, определенно, иной склад характера, они более эмоциональны, очень подвижны и постоянно находят поводы для радости. Получается, некое подобие анклава со своими национальными культурными кодами.

Игровые ленты («В свободном падении», «Синестезия») лишены назидательности, не перегружены смыслами, все сложное максимально упрощено, но правдиво. Люди ради людей, а не искусство ради наград и признаний. Авторы короткометражных картин («Трудности перехода», «17 лет», «Шерстяная бабочка») — экспериментаторы, провокаторы и юмористы. Документальные фильмы («Все, что остается», «Река всегда права»), их можно считать концептуальным стержнем фестиваля, производят эффект разорвавшегося снаряда.

Большинство кинематографистов затрагивает извечную проблематику, которая всегда актуальна и востребована, насыщают свои труды не столько вымыслом, сколько личным опытом, говорят о наболевшем. Способы самовыражения рознятся, у каждого есть и стилистические особенности, но объединяет одно − тематическая направленность. Связующая нить между такими понятиями, как жизнь и смерть, смакование каждого прожитого дня и понимание его бесценности, непрерывное стремление к самопознанию и сопутствующие этому сомнения, а также попытки их преодолеть.

«В свободном падении»

Открывала weekend полнометражная картина «В свободном падении» режиссера Николло Костелли. В основе сюжета — жизнь трех молодых людей из Лугано. Место — единственное, что их объединяет. Круг интересов разный, как и перспективы. Но их пути вскоре неожиданно пересекутся.

Джулло — простой и приятный компанейский парень. Он беспечно разъезжает на скейте по узким улочкам в компании друзей. Кьяра — успешная на родине горнолыжница, которой прочат большую спортивную карьеру. Эдо — интроверт, натура с тонкой душевной организацией. Стрит-арт для него — единственный способ самовыражения, попытка ухода из удручающей реальности.

Николло Костелли в своем фильме, как он сам говорит, хотел обнажить трудности переходного периода. По его словам, среди молодежи — это частое явление. Те, кому за двадцать и те, кто постарше, попросту отказываются брать ответственность за свои поступки, чувства и мысли. Когда пубертатный возраст уже преодолен, разум отчаянно отказывается взрослеть. Ставит заслоны, всячески препятствует переменам. Потому что любое движение вперед сопряжено с риском. Боязнь упасть и не подняться все портит. Поэтому режиссер умышленно «спустил с крутой горки» всех троих персонажей, чтобы они, наконец, преодолели свои страхи. Даже если некоторым из них придется заплатить слишком высокую цену за это испытание.

Фильм был снят за пять недель. Шесть месяцев занял монтаж ленты. Съемки проходили в маленьком Лугано. Все задействованные актеры — любители, а Лара Гут (Кьяра) фактически играет саму себя. Она профессиональная спортсменка, бронзовая призерка Олимпиады, выиграла для Швейцарии кубок мира. Может показаться удивительным, но игра актеров более чем убедительна. Справиться с задачей им помог тщательно проработанный сценарий, базирующийся на личном опыте Костелли. История, затрагивающая всех троих, состоит из череды случайностей, одно незначительное обстоятельство переносит их в новое русло, к чему ни один из героев не готов. Режиссера можно пожурить за предсказуемость. Когда сюжет переваливает за середину и только близится к кульминации, финал угадывается достаточно легко. Но ведь это не детектив и не психологическая драма, чтобы шокировать нестандартным ходом. Здесь главенствует искренность. Вместе с режиссером зритель пытается выяснить, что волнует молодое поколение и мешает его поступательному движению.

Фтография с сайта sinestesia-film.ch


«Синестезия»

Второе художественное кинополотно — «Синестезия» Эрика Бернаскони перекликается с работой Николло Костелли тем, что случай опять бесцеремонно вторгается в жизнь протагонистов, привнося с собой серьезные испытания.

Правда, картина Бернаскони более удачна чем лента его коллеги по цеху. «Синестезия» тоньше, изысканней и мастеровитей. Кинолента была отмечена призами на международных кинофестивалях, в том числе ее представили в трех номинациях на престижной национальной премии Quartz (лучший сценарий, лучшая женская роль и лучшая молодая актриса).

Вначале Бернаскони упражнялся в коротком метре, а затем созрел для «больших свершений». Вдохновением стала крохотная заметка в газете, рассказывающая об одном инциденте. Происшествие в некотором роде созвучно со случаем Аарона Ральстона, прототипом героя Джеймса Франко в «127 часах» Дэнни Бойла. Только в «Синестезии» режиссер не стал дотошно воспроизводить события того дня.

Все начинается с пролога, где показываются невинные шалости молодой пары — 32-летнего Алана и его любовницы Микелы. Они наслаждаются живописными пейзажами и друг другом. Главный герой собирается признаться супруге в измене и хочет уйти от нее. Он полон решимости начать жизнь с чистого листа со своей новой избранницей. Микелу пригласили на обучение в Барселону, там она намеревается писать диссертацию. Алан не прочь последовать за ней. Но в их планы вмешивается страшная мотоциклетная авария. Девушка получает травмы средней тяжести. А молодой человек теперь передвигается в инвалидной коляске.

Дальше фильм разбивается на четыре эпизода, озаглавленных именами основных персонажей, и развивается в разных временных плоскостях.

Первая глава начинается как лихо закрученный триллер. Фокусируется на Франсуазе — жене неверного мужа. Ей приходит письмо с угрозами на электронную почту без указания адресата, героиня подозревает, что за ней ведется слежка. Вторая глава содержит в себе все элементы ромкома, и выводит на первый план Игоря — лучшего друга Алана. Прогуливаясь по окрестностям Тичино, он неожиданно встречает Микелу. Их незатейливый разговор перетекает в комичное свидание. Третий эпизод можно считать персональной историей преодоления, и сосредоточен он на Микеле. Девушка после аварии очнулась на больничной койке. Помимо вынужденной разлуки с любимым, она утратила феноменальную особенность — испытывать особые переживания, которая присуща лишь единицам (синестезия). Заключительная глава походит на дорожное путешествие, но под занавес резко меняет тональность происходящего. Алан и Игорь договариваются о поездке в горы, желая тряхнуть стариной, лишь бы развеяться и поговорить по душам.

Фтография с сайта sinestesia-film.ch


Эпилог закольцовывает сюжет, подводя итог всему ранее показанному: от фатума не убежать, на какой бы скорости ты не ехал.

«Синестезию» нельзя причислить к отдельной жанровой категории. Картина — конвергентное (многожанровое) произведение, и головная боль для дистрибьюторов, ибо в каком разделе ее расположить — вопрос скорее риторический.

Приглашенные актеры безукоризненны — придали персонажам характерность и естественность. Они не проговаривают роли, не переигрывают, каждый привносит свое настроение, создавая удивительную эмоционально насыщенную атмосферу.

В фильме ощущается завидный уровень кинематографического мышления. Сюжет петляет, однако не уводит в потемки. Запечатлены головокружительные виды Тичино. Хронометраж стандартен, хотя для арт-хауса это дело непривычное. Кинотворец умудряется изложить свою мысль за час тридцать экранного времени. Времени хватает с лихвой, чтобы смешить зрителя, заставить его сопереживать и изумляться.

Эрик Бернаскони умалчивает о своих предстоящих творческих планах, но европейское киносообщество за ним пристально следит, как и за прочими режиссерами высокой квалификации.

Бернаскони и Костелли — адепты новой школы киноискусства — работают вне каких-либо систем и рамок, ищут новые формы киноязыка и движутся в правильном направлении.

Еще в программу фестиваля вошли не менее любопытные документальные работы Сильвио Солдини и Михаэля Бельтрами — «Река всегда права» и «Все, что остается».

«Река всегда права»

Фильм Солдини рассказывает о двух пожилых художниках-библиофилах, страстно увлеченных своим ремеслом. Людях, влюбленных в литературу. Для Альберто Казираги и Йозефа Вайса книги и поэзия — краеугольный камень мироздания. Они могут безостановочно рассказывать о стихосложении и тонкостях книгопечатания. Их монологи — нескончаемый поток сентенций, надо только держать ручку с блокнотом наготове.

Дом Казираги похож на мастерскую и музей одновременно, комнаты заставлены реликвиями прошлых столетий — тонны фотографий, единичные поэтические издания, коллекционные статуэтки, необычные по своей форме панно. Особый предмет гордости и нескрываемой детской радости — винтажный печатный станок, чуть ли не ровесник Гуттенберга. Устройство довольно-таки старое и постоянно барахлит, «капризничает», но Казираги не сердится, приговаривая: «оно живое». В имении Казираги кипит производственный процесс. К нему часто захаживает творческая элита, просит издать сборник, другой. Он всегда соглашается. Его авторству, как он сам признается, принадлежит более пятнадцати тысяч книг, — стихи и афоризмы.

Фотографии с сайта cineclandestino.it


В имении Йозефа Вайса артефактов не меньше, практически всю площадь занимают стеллажи с книгами. В основном преобладают библиографические редкости, бережно отреставрированные. Как говорит Вайс, он спасает книги от гибели. Не может пройти мимо книжного издания, потрепанного временем и небрежностью хранения. Идет в свое ателье в Мендризио, которое открыл более 35 лет назад, и там тщательно проводит «обряд восстановления». Библиограф скромно называет себя переплетчиком, но умалчивает о том, что он основной поставщик литературы в национальную и мировую библиотеку. Вайса можно величать хранителем знаний.

Венчает картину «Река всегда права» встреча двух побратимов, идейных компаньонов, людей гениальных и трудолюбивых. Под занавес состоится ослепительный диалог, затрагивающий профессиональную деятельность, фундаментальные вопросы религии и даже современные гаджеты.

Фильм Солдини совершает экскурс в мир букв и каллиграфии, акцентируется на деталях. Поэтизирует то, что принято считать привычным делом. Казираги и Вайс занимаются ручным трудом с небывалым азартом, потому что «великое счастье заниматься тем, что любишь». После просмотра приходит понимание — электронные устройства для чтения, планшеты и мобильные, потихоньку вытесняют бумажную книгу, но пластмасса никогда не заменит шелест и запах страниц.

«Все, что остается»

Вторая документальная лента «Все, что остается» Михаэля Бельтрами — результат сугубо личных переживаний. Режиссер потерял отца, и это обстоятельство сподвигло его на съемки фильма. Своей работой он хотел отдать дань покойномуи рассказать о неотвратимости утраты близких. В конце концов, эта участь постигнет каждого. Memento mori — помни о смерти, прими ее как данность, ибо всему есть начало и конец.

Зрелище не из приятных, с эстетической точки зрения, но поэтому и необходимое. Чтобы не упасть духом, набраться стойкости и хотя бы частично быть готовым к часу икс, пусть даже выбор падет не на тебя, а на членов твоей семьи. Так предначертано природой, это естественный процесс. Страх перед неизвестностью — главный аргумент в споре о точке невозврата.

Начальные кадры — эксгумация для последующего перезахоронения. Рабочие орудуют киркой и лопатой, регулярно извиняясь перед родственницей усопшего. Вскрывают гроб, высыпают останки, словно ненужную рухлядь, заворачивают их в некое подобие полиэтилена, чтобы доставить до пункта назначения. Все делается слаженно, на автомате, такую процедуру сегодня им предстоит проделать еще не раз.

Далее режиссер запечатлевает людей, находящихся в терминальной стадии. Они отказались от хосписа. Решили уйти на покой у себя дома, в окружении родных. Умирающие смирились с неизбежностью, хранят недюжинное спокойствие, им неловко лишь за свое тело, оно опустошается, стремительно теряет запасы энергии. Камера выхватывает слезы жены одного из неизлечимо больных, ей горестно от предчувствия надвигающейся бездны.

...невозможно заменить шестеренки в часах и заставить их идти вспять

Медбрат уже сбился со счета, сколько километров он преодолел, поднимаясь и спускаясь по лестничным пролетам многоквартирных домов. Более десяти лет назад он потерял жену. Думал, ей предстоит незначительная операция, а оказалось — у нее четвертая стадия рака с обширными метастазами. «Тяжелее всего было изображать спокойствие и уверенность перед детьми», — признается он. Санитар измеряет давление, ставит капельницы, облегчает состояние тяжелобольных. Теперь — это его задача, помогать другим, подбадривая, оставаться с ними до самого финала.

Циничным может показаться только работник крематория. «Какая тяжелая» — говорит он об очередном «поступлении». Его род деятельности весьма специфический, притупляет чувства. Он ежедневно вносит сведения в компьютер, пополняет таблицу для отчетности, указывая объем массы тела покойного, наделяет порядковым номером. Затем сортирует прах, укладывает его в мешки и ставит на них идентифицирующую наклейку. Нашлепывает, будто ценник на товар на прилавке. Представитель сферы ритуальных услуг говорит о том, что такая работа некомфортна лишь вначале, но после пяти тысяч подобных процедур эмоции исчезают.

Заканчивается «Все, что остается» — похоронами, прощанием и траурной панихидой. Смерть забрала еще одного избранника. Режиссер Михаэль Бельтрами, словно тяжело вздыхая, суммирует — невозможно заменить шестеренки в часах и заставить их идти вспять. Он проделал колоссальную работу, выпустил монументальный труд, не нарушив каноны документалистики.

На фестивале швейцарского кино были представлены крайне спорные, но не менее занимательные короткометражки нескольких авторов, двое из которых стараются растормошить зрителей, а другие — просто дурачится.

«Трудности перехода»

«Трудности перехода» Марии Иорио и Рафаэля Куомо — необычный по форме фильм-инсталляция, составленный из коллажей и воспоминаний. Картина завуалировано рассказывает о проблемах эмиграции. Лента открывает неприглядную страницу в истории Швейцарии. Точно бьет по слабым точкам, напоминая о 60-х годах прошлого столетия, когда новоприбывшие итальянцы воспринимались как люди второго сорта. Вместо теплого приема их подвергли дискриминации, предоставили унизительные рабочие места с минимальным окладом. Оказавшись бесправными рабами, они не жили, а выживали, сталкиваясь с презрением коренных жителей. Если вначале речь рассказчика спокойна и уравновешена, то в завершающей стадии повествования срывается на крик. Визуальный ряд больше походит на слайды, которые поочередно демонстрируют то альпийские горы, покрытые снегом, то заливные луга, то промышленные районы и опустевшие здания. Довольно-таки смелая и модернистская форма повествования. Но если перефразировать нашего киноавангардиста Евгения Гранильщикова, такое кино лучше смотреть спиной к экрану. Потому что повторяющаяся монотонность видеоряда затрудняет восприятие, мешает осмыслению и только сбивает с толку.

«17 лет»

Если бы лента Филиппо Демарки «17 лет» вышла в широкий прокат в России, то взбудоражила бы всю духовную общину. Автора стали бы третировать за богоборчество, обязательно бы освистали, обозвали бы хулителем национальных интересов, а прокуратура бы в срочном порядке возбудила уголовное дело. Демарки далек от котировок цен на нефть, ему нет необходимости «транскрибировать» шестичасовую речь вождя из телевизора, и тем более прислушиваться к мнению церкви. Герой его режиссерской фантазии — 17-летний Маттео, который видит в добронравном священнике объект полового влечения. И чем чаще они пересекаются — незрелый юноша и заботливый святоша, — тем сильнее сила притяжения у подростка. По правде говоря, кроме гомосексуального подтекста, в картине не обнаруживаются скрытые смыслы. «17 лет» — линейный и бесхитростный фильм без отсутствия какого-либо здравого зерна. В Европе толерантность давно восторжествовала, непонятно чем Демарки пытается ее удивить.

«Шерстяная бабочка»

«Шерстяная бабочка» Рикардо Бернаскони и Франчески Ревердито — воспитательная новелла о неуверенной в себе половозрелой девушке Мии. Она категорически не вписывается в коллектив синхронисток. Типичный изгой — носит диковинную одежду, скрывающую хорошую фигуру, молчалива, не идет на контакт с другими девочками по секции. Ее отдушина — дом престарелых, где ее всегда ждет жеманное трансгендерное нечто, которое больше говорит, чем слушает. Мия мечтает попасть в тату-салон Эда Вуду (большой привет Тиму Бертону). По слухам, после татуировки он спит с каждой гостьей, зашедшей в его обитель. Но как быть, если соперницы лучше и краше, а у тебя — «обвислая грудь»? Правильно, убить их всех. Однако не стоит принимать личностный конфликт за чистую монету. «Шерстяная бабочка» получилась уморительным произведением. Достаточно вспомнить сцену в душе, отсылающую к «Психо» Хичкока и катящийся мяч, позаимствованный из «Сияния» Стэнли Кубрика. А уж тренер-жлоб с раздутым до неприличия животом — отдельная песня. Бернаскони и Ревердито придумали свою интерпретацию сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес», наделив ее сексуальным подтекстом.

Отдельно стоит заметить и то, что негласным девизом фестиваля стала фраза Владимира Набокова: «Жизнь — большой сюрприз. Возможно, смерть окажется еще большим сюрпризом». А вот чем заполнить эту дистанцию, какой путь избрать — каждый решает для себя сам.

Другие материалы автора

Артем Артемов

​Джордж А. Ромеро. Отец бестиария

Артем Артемов

​Гудзон и ничего больше

Артем Артемов

​Сноуден непрощенный

Артем Артемов

​Бремя лидера

Читать по теме

​Юрчок 1001: «Главное — сочетание текста и голоса»

Обозреватель Rara Аvis Алена Бондарева поговорила со швейцарским поэтом Юрчоком 1001 о загадочном spoken word, электронной поэзии и смысловых разрывах.

24.11.2015 Тексты / Интервью

​Кати Рикенбах: «Первое собрание сочинений я выпустила в пять»

Швейцарская художница Кати Рикенбах и обозреватель Rara Avis Алена Бондарева обсудили комиксы о стратегических совещаниях, материнстве и молодежи.

22.02.2016 Тексты / Интервью

​Франц Холер: «Я сблизился с реальностью»

Швейцарский классик Франц Холер рассказал литературному критику Ольге Маркарян о самодельной виолончели и скетче как способе политической борьбы.

14.03.2016 Тексты / Интервью

​Strapazin — экскурс в немецкий комикс

Специальный выпуск культового швейцарского журнала комиксов Strapazin вышел на русском. Максим Клейменов делится впечатлениями.

21.06.2016 Тексты / Рецензии