18+
14.05.2018 Тексты / Рецензии

​Жили-были женщины

Текст: Женя Янкина

Фотография: by Greg Raines on Unsplash

О митфордианском феномене и судьбах отвязных английских интеллектуалок рассказывает обозреватель Rara Avis Женя Янкина.

— Без мужчин мир бы не двинулся с места! История развития — это история мужчин! Против этого вы ничего не возразите. Все выдающиеся люди были мужчинами!

— Кто же? Назовите хоть одного.

— Хотя бы Коперник!

— Это ложь! Коперник была женщиной!

— Что? А Эйнштейн?

— Эйнштейн тоже была женщиной!

— А Мария Складовская тоже?!

Как вы помните, на это ассамблея суровых подземных феминисток недалекого постапокалиптического будущего громко расхохоталась, потом произошло еще много чего забавного, а в финале двуполое человечество было спасено весьма хулиганским способом. Польская фантастическая комедия «Сексмиссия» («Новые амазонки» в целомудренном прокате страны победившего секс социализма), ставшая для многих поздне- и постсоветских людей изрядным открытием в области гендерного дискурса — славный фильм из тех, что благодаря своей простоте будут жить долго. А шутка про Марию Складовскую особенно запоминается потому, что, если ее немножечко поскрести, увидишь серьезную проблему.

«Город женщин» — дело в общем-то не фантастическое и технически нехитрое. Любознательным на заметку: такой город построили в Бразилии задолго до фантазий Феллини и «Сексмиссии». Основанное еще в 1891 году матриархальное поселение Ноива ду Кордейру здравствует и поныне, его жительницы даже выходят замуж, рожают детей и через соцсети зовут к себе женихов (правда, проживать на территории Ноива ду Кордейру мужьям бразильских амазонок нельзя). В целях защиты государственных интересов объявить, что Коперник был женщиной — и того легче (возьмите томик Оруэлла или учебник истории ХХ века). А вот что трудно — так это не брякнуть что-то эдакое про Марию Складовскую безо всяких задних мыслей и по собственной воле. Просто потому что в вопросе мужского и женского (как, впрочем, почти во всех вопросах) человеческому мозгу отчаянно, до ужаса хочется простоты — которой нет и быть не может. Любому мозгу, не только ужасному мэйл шовинист брейн. Да, и если вам кажется, что с мужчиной Марией Складовской в качестве иллюстрации мы как-то загнули, то наберите в строке поисковика «Гомер был женщиной» и повеселитесь.

Так что же все-таки значит — быть женщиной?

Историко-культурное здание, в котором обладатели Х и Y хромосом испокон веков ищут и до скончания времен будут искать свои ниши, алтари и просто жилые комнаты — совсем не дворец эпохи классицизма. Какие-то стены в нем могут оказаться картонными, какие-то стеклянными, да и планировка неочевидна. Поэтому книги о «выдающихся женщинах» (ну, или говоря модным языком, о чуде женского самовыражения) на самом деле рассказывают не о женщинах, а чуде живительной мировой асимметрии. Давайте посмотрим на две интересные и показательно непохожие новинки в мире «женских хроник» — «Такие разные...» Наталии Креленко, Ларисы Черновой и Александры Костиной и «Представьте 6 девочек» Лоры Томпсон. Объединяет их лишь место проживания героинь — Великобритания. Составленный отечественными историками сборник — коллекция биографических очерков о неординарных женщинах XIV — XIX веков, в той или иной форме оставивших свой след в интеллектуальной культуре Туманного Альбиона. О героинях Лоры Томпсон, удивительных сестрах Митфорд, вы в учебнике не прочитаете. К ним можно было бы применить классическую формулировку «в их судьбах, как в зеркале, отразился век», но это все равно, что сказать, например, «С. Спилберг — известный американский режиссер, автор зрелищных фильмов для массовой аудитории». Вроде верно, но все-таки не очень подходящее определение для Спилберга. Вот и «девочки Митфорд» сделали чуть больше, чем просто отразили своими бурными жизнями ХХ век. Они стали одной из его легенд.

Непокорные тени

Креленко Н. Такие разные... Судьбы английских интеллектуалок Нового времени / Н. С. Креленко, Л. Н. Чернова, А. К. Костина, под общей редакцией Н. С. Креленко. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2018. — 352 с.

Это книга для широкой аудитории, но написанная специалистами-историками, и показанные в ней хроники становления женского самосознания — не легенды о «чудо-женщинах», а спокойные, подробные рассказы о личностях, развивавшихся, учившихся и творивших в парадоксальном мире европейского Нового времени. Каково это, когда вокруг тебя вздымаются и опадают культурные тектонические плиты, на картах появляются новые земли, в языке — новые понятия, в отношениях — новые традиции, сама человеческая цивилизация меняет кожу, а ты должна твердить в этом чудо-спектакле все ту же древнюю роль тени, украшения, помощницы, няньки и объекта милых юмористических эпиграмм вроде «У мужчин — порокам нет числа, / А у женщин их всего-то два:/ Ничего не значат их слова, / Ничего не стоят их дела»?

С середины XIV по середину XIX века в Британии изменилось многое — но не юридическое положение женщин. Однако именно в этот временной промежуток жили «беспокойная герцогиня» Маргарет Кавендиш — одна из первых англичанок, чьи произведения публиковались, и единственная женщина, посещавшая заседания Королевского научного общества, скандальная и блистательная Афра Бен — первая британка, сделавшая литературу своей профессией, своенравная и сумасбродная Мэри Монтегю, болтавшая в своих «Письмах из турецкого посольства» вроде бы милую чепуху, но чепухой этой заложившая основу жанра «путевых заметок», пламенная «леди Фукидид» — женщина-историк Кэтрин Маколей, Мэри Уолстонкрафт — много лет спустя таких как она назовут феминистками, первый программист Ада Лавлейс, публицист и искусствовед Элизабет Истлейк — вспомните о ней, если окажетесь в Национальной галерее, невероятная Кристина Россети — фея прерафаэлитов, муза и творец в одном лице, рыжеволосая легенда живописи Элизабет Сиддал — Офелия, Виола, Беатриче, Франческа да Римини, Галатея, не пожелавшая оставаться Галатеей и начавшая писать картины сама... И конечно же, были сестры Бронте и Мэри Шелли — тихие барышни из домика в глуши и порядочная девочка, которая однажды взяла и сбежала — ужас-ужас-ужас! — с Перси Биши Шелли, со всеми вытекающими последствиями.

Следы, оставленные ими — разной формы и глубины. Читать сочинения Маргарет Кавендиш сегодня будет разве что историк — это тот случай, когда факт самовыражения перевешивает его содержание. Такое бывает часто. Без Шарлотты, Эмили и Энн Бронте невозможно вообразить западную литературу, а без ужасающего существа, вызванного к жизни фантазией Мэри Шелли, нельзя представить себе современную мифологию. Ада Лавлейс — женщина, создавшая научный труд о компьютерном программировании в мире, где человек еще не подчинил себе электричество, — занимает почетное место в галерее талантов, которым довелось родиться прискорбно рано. А о жизни Джоан Пайел, с истории которой и начинается книга, мы можем судить лишь по документам. Она не писала стихов и романов, не занималась наукой, не потрясала общественность смелостью нравов. А может быть, и потрясала, просто архивы не сохранили то изумление, которое вызывала у окружающих женщина, во второй половине XIV века одержавшая победу в нешуточной бюрократической битве с епископом Линкольнским — и добившаяся-таки основания в местечке Итлинборо колледжа для сельских детишек? Да, Джоан Пайел всего лишь выполняла волю покойного мужа (с которым, как предполагают исследователи, возможно, и счастлива-то не была — эпопея с учебным заведением стала «делом принципа»). Собственно, большинство героинь этой книги — а иначе не могло быть просто по юридическим причинам — совершали свои чудеса в надежной тени мужчин. Отцов, мужей, любовников — не мешавших, поощрявших, «дававших добро» на издание книг и прочие неженские дела. Кстати, если перед вашим мысленным взором сейчас возник неприятный образ этакого высокомерного патрона, подумайте о Уильяме Лавлейсе. Ради второй половинки он пошел на бытовой подвиг в духе Софьи Толстой — свою знаменитую статью Ада для скорости писала карандашом, а лорд Лавлейс, совершенно не увлекавшийся математикой, но искренне желавший помочь жене, обводил текст чернилами.

Никто из героинь этой книги не требовал для женщин политических прав, хотя политики они отнюдь не чурались. Никто не призывал ничего разрушать до основания, хотя характер у большинства из них был не ангельский. О распределении гендерных ролей они иногда высказывались совершенно сексистским образом. Всех переплюнула здесь, конечно, Мэри Моннтегю, заявившая однажды: «Как хорошо, что я женщина, а то ведь пришлось бы жениться на одной из этих дур». Так кем они были — занятными «феноменами»? Недобунтарками? Женщинами, которые, даже нарушая правила женского бытия, не отказывались от присущей (или все-таки лишь предписываемой?) женщинам мягкости и осторожности? Или всего лишь людьми, которым удалось совершить в жизни то, чего они хотели — написать книгу, одолеть чиновников, сбежать с любимым человеком, развестись с нелюбимым, перевоплотиться в Офелию, разобраться в устройстве вычислительной машины — и так внести свою лепту в историю ускоряющегося мира, неуклонно движущегося по направлению к ХХ веку?

Уникальные девочки

Томпсон Л. Представьте 6 девочек. / Пер. с англ. Л. Сумм. М.: Фантом Пресс, 2018. — 480 с.

Демонический «русский интеллигент» из кровожадного рассказа Куприна имел обыкновение подкрадываться к невинным людям, любующимся пейзажем, и изрекать: «Какая чудная ночь, Катенька, не правда ли? А облака? Совсем как на картине. А ведь попробуй художник так нарисовать — ни за что не поверят». Нетрудно догадаться, как перекосило бы стандартного зануду-критика, открой он в некой параллельной реальности роман, где действующими лицами были бы сестры Митфорд: «Ну, разумеется... шесть девочек, аристократическое поместье в британской сельской глуши, чудаки-родители. Семейство Беннет на современный лад, очень оригинально. И что у нас с девочками? О господи ж ты боже мой. Одна подалась в коммунисты и сбежала из дому, другая — в фашисты, вышла замуж за Освальда Мосли и угодила в тюрьму, третья всю жизнь разводила кур, четвертая стала герцогиней, еще одна — ну да, конечно, противопоставление „коммунистка-фашистка“ уже есть, тихоня уже есть, значит, по законам жанра, должен еще быть человек-катастрофа — еще одна сестричка, значит, подружилась с Гитлером, а потом пустила себе пулю в голову. И зачали эту девочку в городе под названием Свастика, прелестно. И еще одна сестричка — ну, правильно, как же без этого? — стала знаменитой писательницей и всю их развеселую жизнь цинично отображает в изящной прозе. Живенько, ничего не скажешь. Но, извините, перебор». Да, в литературе с таким сюжетом смог бы справиться разве что виртуоз магического реализма вроде Маркеса или Рушди. Или очень добрый сатирик. Или совсем злой. Ну, а в жизни сестрам Митфорд — писательнице Нэнси, фашистке Диане, коммунистке Джессике, нацистке Юнити, птичнице Памеле и герцогине Деборе — на повествователя, который проследил бы за композицией, стилистическим единством и градусом безумия, рассчитывать не приходилось. И они просто проживали свои удивительные жизни как могли — уникальные девочки, невыносимо очаровательные нарушительницы спокойствия, чьи имена в середине прошлого столетия были нарицательными. «Представьте шесть девушек, шесть законченных индивидуалисток, и выпустите их в одну из самых взрывоопасных эпох мировой истории — вы получите сестер Митфорд. Этому социальному эксперименту позавидовал бы самый изобретательный исследователь, а интересен он во многом невозможностью его повторить. Никогда больше не будет шести таких девиц, воспитанных в такой манере и в такое время».

Документальный роман Лоры Томпсон можно читать как угодно — предварительно ознакомившись с «митфордианским феноменом», не знакомясь с ним, но прочитав «В поисках любви» и «Любовь в холодном климате» Нэнси Митфорд (не пугайтесь названий — это отличная беллетристика, по ощущениям — сильногазированная смесь Джейн Остин и Ивлина Во) — или вообще «на голубом глазу». В последнем случае на первых двадцати-тридцати страницах будет немного тяжело, но потом вы... просто втянетесь в это безумие. Томпсон поставила перед собой героическую задачу — рассказать шесть, мягко говоря, не самых кристально ясных биографий, изощренно переплетенных друг с другом и с европейской историей ХХ века, шесть историй, чьи главные герои всю дорогу что-то утаивают, что-то воображают, переплавляют реальность в литературу, путают реальность с литературой, клевещут, забывают, преувеличивают и просто врут, как пациенты доктора Хауса. Результат — феерический. Если вы думаете, что Кэрролл, Вудхаус и Фрай познакомили вас со всеми оттенками британской эксцентрики, приготовьтесь к расширению своей персональной вселенной. Лоре Томпсон удалось изготовить волшебную пилюлю, позволяющую читателю стать нужного размера, чтобы пролезть в зачарованный митфордианский мир — сумбурный, наивный, отчаянный, не всегда отличающий добрую сумасшедшинку от нечеловеческого цинизма, инфантильный, харизматичный, умный. Автор «Представьте 6 девочек» умеет быть одновременно частным детективом, популярным историком, хитроумным психологом и ехидной тетей, которая сейчас всеееее тебе как на духу расскажет про то, почему вон та вот так сказала, а вот эта сделала вот такую глупость, а остальные про все знали да ничего поделать не смогли. Иногда, когда Томпсон выстреливает по своим героиням совсем убойным термоядерным комментарием, просто пугаешься: господи, да что я тут делаю, зачем я сюда залез, это же и вправду перебор... Но через пару секунд митфордианский задор берет верх — и ты отважно лезешь дальше, вслед за бесстрашными сестричками.

«Эта уверенность в себе — спокойная и вместе с тем тверже алмаза, — она-то и завораживает, в особенности женщин. Аристократическая самоуверенность в изысканном женском варианте, которой современные женщины, хотя и обрели большую свободу, едва ли сумеют достичь. Казалось бы, настала пора для полной женской уверенности: мужчины вынуждены ходить вокруг нас на цыпочках, почтительно; современная культура убеждает, что мы можем выбрать себе любой путь в жизни; книги советуют ценить в себе все изъяны, однако стремиться при этом к совершенству... и все это нисколько не ободряет, скорее наоборот. Женщины оказались словно в гермокабине, постоянно должны быть настороже, особенно присматриваться к тому, как живут другие женщины — не лучше ли, чем ты сама. Может быть, нужно печь печенье или создать международную компанию? Внешне походить на лауреатку „Оскара“ или, напротив, восстать против тирании заботы о внешности? Сбривать волосы по всему телу или помещать в твиттере фотографии бунтарских подмышек? Стать домашней богиней, сладкой мамочкой, альфа-самкой, префеминистской, феминисткой, постфеминисткой, феминисткой, но из тех, кто не против подтяжки лица?.. Хаос. Казалось бы, ответ прост: будь собой. Но ведь так трудно понять, кто ты. Вот почему нас околдовывают Митфорды, столь уверенные в любом своем выборе, даже безумном».

Другие материалы автора

Женя Янкина

​«Джентльмены, я лечу!»

Женя Янкина

​Добрый человек в ошейнике

Женя Янкина

​Осторожно — добрый фей!

Женя Янкина

​Плюй, усложняй, читай