Маккаллоу Д. Братья Райт. Люди, которые научили мир летать. / Пер. с англ. М. Витебского. — М.: Альпина нон-фикшн, 2017. — 338 с.

Двое солидных джентльменов стоят на берегу океана и затейливо взмахивают руками. Строго говоря, солидным джентльменам нечего делать в городке Китти Хок, что на Внешних отмелях Северной Каролины, США. Здесь, на узкой цепи песчаных гряд и островов, защищающих материк от натиска сурового Атлантического океана, практически ничего не растет и не происходит, и живут тут только рыбаки, спасатели и метеорологи — причем живут так, как будто тут и XIX век не наступал, не говоря уже о XX. А еще иногда налетают чудовищные стаи москитов. И все время дует ветер — такой сильный, что заставляет песчаные дюны менять форму. Что делать в этом Богом забытом месте порядочному деятельному американцу? Однако эти странные господа из Огйо, мистер Уилбур и мистер Орвилл, все равно сюда приехали, разбили среди дюн палатку, вырыли колодец, воюют с песком и москитами... и часами торчат на берегу, размахивая руками. Они пытаются понять, как держатся и маневрируют в воздушных потоках олуши. И старательно сооружают что-то диковинное из еловых реек и полотна. Короче говоря, пока вся Америка декламирует вслух веселое стихотворение Джона Таунсенда Троубриджа «Дариус Грин и его летающая машина», повествующее о том, как один мечтательный юноша из сельской местности, насмотревшись на птичек, решил построить на соплях и честном слове летательный аппарат, и что из этого вышло (ничего хорошего не вышло, «история успеха» Иванушки-дурачка в Америке не работает) — так вот, пока вся Америка декламирует сие назидательное произведение, братья Райты, почтенные взрослые люди, сыновья священника, владельцы велосипедной мастерской, собираются сделать ровно то же самое, что Дариус Грин. Невероятно.

И, пожалуй, одно из самых замечательных свойств биографии этих джентльменов, написанной Дэвидом Маккаллоу — вот такие волнующие описания в ней отсутствуют начисто. И это тоже почти невероятно.

Дэвид Маккаллоу (р. 1933) — двукратный пулитцеровский лауреат, зубр американского исторического non-fiction второй половины XX века. Его герои — Бруклинский мост, Фредерик Ремингтон, Мириам Ротшильд, Теодор Рузвельт, Панамский канал, Вашингтон округ Колумбия и город Медора, Северная Дакота, Гарри Трумен, Джон Адамс, Александр фон Гумбольдт, наводнение в Джонстауне и многие другие. В XXI столетии Маккаллоу даже сам стал одним из топонимов Америки — в 2012-м году его имя присвоили мосту «16-я стрит» в Питтсбурге. Читая «Братьев Райт» — его самую свежую книгу — отчетливо ощущаешь дыхание иной эпохи отношения к тексту. И если вы сейчас представили себе что-то вроде этакого запаха старого пропылившегося кожаного кресла, заботливо поставленного рядом с полным шкафом антикварных книг, то зря. Все чуть ли не наоборот.

Это non-fiction, который не пытается быть ничем, абсолютно ничем кроме non-fiction

О бракосочетании fiction и non-fiction сегодня принято говорить много, часто и почти как о магическом рецепте, который излечит современную литературу от всего — как палочка кота-волшебника из Интернета. Читатель объелся художественным вымыслом — вжух, сейчас добавим в этот вымысел документальности, и повествование заиграет совершенно новыми красками! Потребителю шоу-культуры не интересны сухие термины и цифры — не проблема, сейчас мы их так оживим, что квантовая физика «Дживсом и Вустером» покажется! Этот увлекательный алхимический процесс, несомненно, породил множество замечательных «гибридных» книг — и множество книг, размывающих жанровые границы не совсем там, где это полезно читателю и литературе. Под воздействием живительной художественной струи non-fiction частенько начинает мутировать в нехорошем направлении, порождая на популярном фронте — невыносимую документальную лирику из серии «Прохладным июньским вечером Иммануил Кант с тревогой взглянул на звездное небо над головой и подумал...», а на интеллектуальном — философско-публицистическую документалистику, в которой факты вступают в сложные и не всегда безопасные отношения с оригинальной авторской концепцией. На фоне всех этих слияний и поглощений «Братья Райт» смотрятся просто удивительно. Это non-fiction, который не пытается быть ничем, абсолютно ничем кроме non-fiction.

Биография Уилбура и Орвилла Райтов — это не биография Хемингуэя. Она вроде бы не содержит в себе ни детектива, ни мелодрамы, ни комедии абсурда и с точки зрения фабулы сильно походит на речь Чебурашки на церемонии открытия Дома Дружбы: «Мы строили-строили — и, наконец, построили, ура!». Жили-были двое немного странных мужчин, однажды они захотели сконструировать летательный аппарат с мотором, много-много работали — и сконструировали. «Джентльмены, я лечу» — вот, собственно, и вся волнующая речь, которую произнес Уилбур Райт перед легендарной демонстрацией самолета в Ле-Мане. Даже без «ура» или «и взмахнул рукой». Но внутри этой чебурашковой фабулы прячется огромное количество очаровательных мелочей, деталей, совпадений, пересечений и архетипов. Хватайся за что хочешь — хоть за абсолютно мифологический образ самих братьев, хоть за отменно многозначительную историю выбитых зубов Уилбура, хоть за крохотный эпизод с типографией и поэтом Полом Данбаром (погуглите, кто это), хоть за олуш, хоть за штат Огайо... От одной мысли о том, в какую загогулину загнули бы все это Питер Акройд или Дмитрий Быков, по позвоночнику пробегает сладкая дрожь. Дэвид Маккаллоу не делает со всем этим ничего. Он не притворяется психоаналитиком — так что же такое должно произойти в жизни человека, чтобы он начал строить летающую машину, ммм? Он не предъявляет нам стройную концепцию, в соответствии с которой первый управляемый полет человека на аппарате тяжелее воздуха был совершен американцем в 1903-м году, потому что должен был быть совершен американцем в 1903-м году. Он даже не пытается на время рассказа о братьях Райт переквалифицироваться в пламенного певца реек, нервюр, лонжеронов и изгиба профиля крыла — здесь нет никакой особенной поэзии материала. Здесь даже композиционных приемов — строгий минимум. Зато есть факты. Огромное количество добытых из множества архивных источников и кропотливейшим образом изложенных фактов — кто, когда, куда, как и с какими сопутствующими трудностями доехал, что сказал, был ли расстроен (никакой лирики, ни одно душевное движение героев книги не идет без пояснения вроде «как видно из записи в дневнике»), какие научные работы читал, где заказывал рейки, на чем готовил еду в дюнах Китти Хок, как долго и при помощи чего чинил планер, на сколько метров поднялся в первый, второй, третий раз, почему упал...

Просто жили-были двое чуточку чудаковатых братьев, умных, начитанных, любопытных, очень работящих, только немного не вписывающихся в то, что принято называть обычной жизнью

И это работает. Высвобождается некая магия подробностей. Читая «Братьев Райт», ты обнаруживаешь себя за занятием, удивительным для потребителя эпохи клипового мышления: автор вообще никак не пытается тебя развлекать... но ты безо всякого развлечения прилипаешь к странице и с замиранием сердца следишь за тем, как где-то далеко-далеко в пространстве и времени двое очень упрямых и трудолюбивых мужчин придумывают, спорят, строят, везут на поле, собирают, чинят, а потом по очереди (только по очереди, потому что если один погибнет, другой должен остаться и продолжать) взлетают на невиданной штуковине в воздух и раз за разом удерживаются в нем на все большее количество секунд. И ужасно переживаешь, чтобы у них ничего не загорелось, не отвинтилось и не полетело куда-нибудь не туда.

Ничего особенного. Просто жили-были двое чуточку чудаковатых братьев, умных, начитанных, любопытных, очень работящих, только немного не вписывающихся в то, что принято называть обычной жизнью. Жениться не хотели, серьезно заниматься бизнесом не умели, зато обожали что-то делать своими руками — велосипед ли, детскую игрушку, печку, типографскую машину. Однажды, прочитав очередную книгу, увлеклись инновационной технологией полета человека в воздухе. Попробовали сделать все, как советовали маститые теоретики этой странной и спорной науки — и быстро поняли, что расчеты теоретиков неверны, и если они хотят полететь, то все, касающееся взаимоотношений человека и воздуха, придется выяснять самим и на собственных шкурах, в этом самом воздухе. И выяснили. В чем-то история, рассказанная Дэвидом Маккаллоу — сокрушительно американская, в чем-то — абсолютный Ренессанс. И не будем забывать о Дариусе Грине, которого братья из Огайо оживили и убили одновременно. В конечном счете все пропорции, метафоры и выводы остаются личным делом и достижением вдумчивого читателя. Похоже, Маккаллоу здорово в такого читателя верит.