18+
06.07.2016 Тексты / Рецензии

​Девица Бунина в Китае небывалом

Текст: Мария Мельникова

Обложка предоставлена ИД «Б.С.Г.-Пресс»

Кто такая девица Бунина и зачем ее читать сегодня, рассказывает обозреватель Rara Avis Мария Мельникова.

Бунина А. Неопытная муза: Собрание стихотворений. — М.: Б.С.Г.-Пресс, 2016. — 560 с.

У среднестатистического российского гуманитария не так много шансов встретиться с девицей Анной Буниной. По большому счету, их всего три. Первый — в студенческие годы, готовясь к экзамену по русской литературе XIX века, обнаружить одно или два ее стихотворения в хрестоматии, чуть-чуть удивиться самому факту ее существования и помчаться дальше на огненной колеснице предсессионного ужаса. Второй шанс — внимательно читать пушкинское «Послание к цензору». Анна Петровна, как балаганный чертик, выпрыгнет из нелестных строк: «Людской бессмыслицы присяжный толкователь, / Хвостова, Буниной единственный читатель, / Ты вечно разбирать обязан за грехи / То прозу глупую, то глупые стихи» — и снова скроется. Наконец, Анна Ахматова признается в черновой записи: «...В семье никто, сколько глаз видит кругом, стихи не писал, только первая русская поэтесса Анна Бунина была теткой моего деда Эразма Ивановича Стогова». Этот соблазнительный мостик — увы, воздушный. Кровной связи между двумя Аннами нет: Эразм Стогов был всего лишь взят на воспитание семьей Б. К. Бланка, женатого на дочери родной сестры Буниной. И если Ахматова превратилась практически в аватар русской женской поэзии, то первую состоявшуюся русскую женщину-стихотворца, жившую в начале XIX столетия, тихо и благополучно забыли в хрестоматиях и обзорах «поэтов второго ряда». Это поразительно, но первое полное собрание стихотворений Анны Буниной вышло только сейчас.

Чем издание, составленное Максимом Амелиным, ценно для специалиста, долго объяснять не нужно. За основу взят корпус первых трех книг Буниной, без позднейшей правки; в отдельных разделах — стихотворения опубликованные, но не включенные в книги, неопубликованные, «сомнительное и отрывочное» и другие редакции. Также в издание включен сделанный Буниной перевод «Науки о стихотворстве» Буало. Все это текстовое богатство сопровождают подробные примечания, алфавитный указатель стихотворений и две прекрасных вступительных статьи, литературоведческая и биографическая, написанные Максимом Амелиным и Марией Нестеренко. Перед нами замечательное пополнение для библиотеки любого, кто занимается русской литературой XIX века.

А что делать с этой книгой обычному читателю? Не-филологу и не-историку, с трудом воспринимающему русскую поэзию «до Жуковского» и — давайте честно — приходящему в ужас от строк вроде «В одной прелестнейшей из милых Фебу стран, / Между яворами — где лавр, где мирт, каштан/ Мешают запах свой с лимонным ананасным; / Где самородные вверх водометы бьют; / Где воды светлые по янтарям текут; / Где эхо бледное унылым гласом, страстным».... Какие еще самородные водометы, как вообще можно так писать и почему я должен читать это в 2016 году?!

Самородные водометы — это природные фонтаны, любезный читатель. А читать Анну Бунину в 2016 году нужно как минимум по двух причинам. Во-первых, погружение в откровенно нелегкие для современного уха и мозга стихи дает нам великолепную возможность вживую пообщаться с хорошо забытым прошлым русского языка — того самого, о космической славе и гипотетической гибели которого мы ныне так переживаем — и возможно, сделать немало интересных выводов. Во-вторых, читать Анну Бунину нужно ради самой Анны Буниной.

...женщина, сочиняющая стихи — это вообще презанятный феномен

«Крутая девчонка, которая оказалась в неправильное время в неправильном месте» — если бы из пространственно-временного портала в царскую Россию мог заглянуть циничный тарантиновский герой, он сказал бы о Буниной именно это. Девочка, рожденная в 1774 году в семье отставного прапорщика, в родовом имении в селе Урусово Ряжского уезда Рязанской губернии, последняя из шести детей — через год после ее появления на свет мать Анны умерла от послеродовых болезней и Анну отправили на воспитание к тетке. Вряд ли ее детство было безоблачным: «Резвость и игры товарищей казалися мне дурачеством, я искала уединения, была ленива к работе, странностью своих поступков опротивела тетушке, которая и без того ко мне не благоволила». Русская грамота, четыре правила арифметики, шитье, вышивание, «плетение кружев и соломенных обоев» — этих достойных умений юной Анне было явно недостаточно. Ей хотелось слушать, как ускользнувшие из гостиной «молодые господа, бегающие от этикета и принуждения» спорят об атеизме и прочих философских ужасах. И сочинять стихи — пусть даже толком не зная грамматики. Ради занятия этим противным женской природе делом повзрослевшая девица Бунина уехала в Петербург, где потратила все сбережения на образование — история русской словесности, английский, французский, немецкий, математика и физика (хорошенько представьте себе такую биографию в России 1800-х!). Не вышла замуж. Стала почетным членом «Беседы любителей русского слова». Издала два сборника стихов под заголовком «Неопытная муза» и поэму «О счастии». Пользовалась покровительством целой плеяды литературных и государственных светил — Державин, Крылов, Хвостов, Шишков и сама вдовствующая императрица Мария Федоровна — однако всю жизнь нуждалась в деньгах. Молодые продвинутые недоброжелатели из Арзамаса поносили ее за моральную устарелость, консервативные доброжелатели хвалили за изящество и силу чувства, не забывая прибавить, что женщина, сочиняющая стихи — это вообще презанятный феномен. Мы очень многого не знаем об этой умной, миловидной, целеустремленной и явно с ярким и непростым характером женщине. Загадочную болезнь, мучавшую поэтессу пятнадцать лет и в конце концов ее убившую, в то время попросту не могли диагностировать. «Тайные записки», о которых Бунина неоднократно и загадочно упоминает в письмах, поясняя, что они способны пролить свет на многое в ее жизни и характере, сегодня считаются утерянными. Да, это не сага о кавалерист—девице Дуровой. Героизм и трагичность жизни Анны Буниной кажутся почти невидимыми. Или же не оцененными нами.

По сути, Бунина-пиит была волею судеб заперта в обреченном на снос нелепом храме

А что же стихи? Бунина взрослела в культурном пространстве, уже пережившем великое землетрясение под названием «Ломоносов», но не ведающем о грядущем урагане «Пушкин». А когда ураган все-таки прилетел, что он мог дать ей — человеку, рожденному и выросшему в XVIII веке? Целью жизни Буниной было убежать из мира «плетения кружев и соломенных обоев» и войти в мир высокой, настоящей, «официальной» поэзии... то есть, разумеется, поэзии классицистической. Бореи, зефиры, ланиты, Феб, Дий, забавы поселян, ратные труды воинов, страдающие пастушки, велеречивые аллегории с символами в руках — и всенепременное прославление добродетелей вкупе с неизбежным торжеством разума, потому что ради этого, как известно, и существует искусство. По сути, Бунина-пиит была волею судеб заперта в обреченном на снос нелепом храме — но даже в нем она делала вещи удивительные. Такого жанрового разнообразия, как у «неопытной музы» — мифологическая поэма, дидактическая поэма, ода, басня, идиллия, философская лирика, эпиграмма — в то время было трудно было отыскать у «опытных» служителей Феба. «Академические» формы перемежаются в ее стихотворениях с редкими и уникальными строфами. А из зазоров меж благочинными кущами, утесами и светилами то тут, то там пробивается ослепительный свет. Среди академических декораций притаились «К богине сновидений» — один из первых предромантических «ночных» текстов в русской поэзии, и инфернальная зарисовка «С приморского берега» — стихотворение, вполне способное напугать и современного гота. Читая «Майскую прогулку болящей» — стенографической дотошности отчет о макабрическом бурлении внутреннего мира тяжелобольного человека — ты просто видишь, как почти с хрустом костей из тела нормативной поэзии рвется то, что столетия спустя назовут психологическим реализмом. А то, о чем мягко-мягко, полушутливо до воздушности Анна Бунина рассуждает в «Разговоре меду мною и женщинами» и «Пекинском ристалище», серьезные люди будущего назовут концепцией равенства полов. И нельзя сказать, что формулировки этих серьезных людей будут принципиально верней и четче, чем у той упрямой дамы, сочинившей в 1810 году «баснь» о том, как в «Китае небывалом» некая женщина неведомо по каким причинам бросилась на своих перебинтованных ногах состязаться с мужчинами в беге.

Бежит сподвижница, шатаясь с каждым шагом,
И сил не ощутя, считает благом,
Что меты детския достигла не упав,
Ждет общего презора,
Угрюмого от старцев взора,
От резвых юношей насмешек и забав;
Ждет, — и с стыда главу на перси преклоняет...
Но что ж?... все сонмище во длани ей плескает!
Мир судит в нас дела и подвиг лишь единой.
Знаток их меряет со способом и силой.

«Китай небывалый» возможен разный. Эта суровая сказочная страна может принимать вид общества, где женщина считается физически неспособной к литературе, или литературного канона, по которому слог должен быть торжественным, небосклон лазурным, а победа добродетели — неизбежной. Но и в такой диковинной земле возможны — и необходимы! — отчаянные бегуньи. Этому и учит нас девица Анна Бунина.

Другие материалы автора

Мария Мельникова

​Томас Пикетти: «Люди устали от экономических трактатов»

Мария Мельникова

​Эволюция. Мифы и классика

Мария Мельникова

​Александр Соколов: «Без мифов жить невозможно»