18+
16.11.2018 Тексты / Авторская колонка

​Васса «У Моста»

Текст: Фазир Муалим

Фотография: Олег Грицаенко

Поэт и театральный критик Фазир Муалим рассказывает о Вассе Железновой из Перми.

В Москве и Санкт-Петербурге в рамках «Биеннале театрального искусства 2018» этой осенью было представлено около двадцати постановок различных театров со всей страны. Среди них Александринка, Вахтангова, Студия театрального искусства Женовача, Красноярский драматический театр, Новосибирский городской театр Афанасьева и другие. Но мне посчастливилось оказаться на показе спектакля пермского театра «У Моста». Того самого, который совсем недавно проводил у себя дома фестиваль МакДонаха.

Хочу сразу разъяснить. Не знаю, отчего это получается, но обычно, когда речь заходит о театре, начинают произносить такие высокопарные слова и красочные эпитеты, что перестаёшь верить в искренность этих речей. Воспринимаешь их как необходимость, диктуемую стилем. Так вот, я хочу предупредить, что буду стараться избегать подобного стиля. Но если всё же не удержусь и вставлю где-нибудь что-то типа «удивительный», «расчудесный» или даже «потрясный», это не будет означать, что я увлёкся — а просто не нахожу других слов, адекватных эмоциям.

И сейчас, когда сказал «мне посчастливилось», я не преувеличил, не приукрасил своё состояние. У всех разное понимание счастья. Моё — такое: счастье — это когда ты падаешь и припадаешь; и ничего больше не видишь вокруг, кроме того, чем увлечён в данный момент.

Вы можете поиронизировать: по-твоему, счастье — это обморок. А я возьму и соглашусь: в некотором смысле — да. Только обморок не как потеря сознания, а как переход в другое.

Итак, очередной условный обморок (или забытье, если требуете умерить пафос) случился со мной и, надеюсь, с другими зрителями в Симоновском зале театра имени Вахтангова.

Сергей Федотов, режиссёр и руководитель театра «У Моста» привёз на биеннале траги-фарс по пьесе Горького «Васса (первый вариант)». Все знают историю «человеческой женщины» и наслышаны о многочисленных постановках прежних лет, где Вассу Железнову в разное время играли такие глыбы, как Вера Пашенная, Фаина Шевченко, Фаина Раневская, Серафима Бирман и позднее Доронина, Чурикова, Крючкова, Никищихина. Однако в последние годы театральный мир всё чаще обращается к первому варианту пьесы, у которого совершенно другой сюжет.

Рушится дом Железновых. Глава семьи при смерти, и жена его Васса, чтобы сохранить привычный уклад и не развалить дело, которому отдана вся жизнь, взваливает все заботы на свои плечи. А их предостаточно. Оба сына Железновых мечтают уехать из дома, только бы ухватить свои доли наследства после смерти отца. Но у матери другие планы. Она считает, что сыновья провалят дело. Один, Павел (актёр Ильназ Яруллин) — хоть и умный, но калека с детства и не собирается продолжать дело отца, а ждёт возможности уехать, прихватив денег. Васса давно вынашивает планы упрятать его в монастырь: «Так лучше для тебя и для всех». Другой сын, Семён (актёр Егор Дроздов), «дураком родился», но тоже мечтает о самостоятельной жизни. «Ну, тебе ли без матери жить? Да ещё с такой дурёхой...». «Дурёха» — это жена Семёна Наталья (актриса Екатерина Пономарёва). Кстати, казалось бы, перед нами трагедия, но на сцене часто (причём оправданно) разыгрываются комические ситуации, от которых зал хохочет, словно на каком-то весёлом ярмарочном зрелище. Смех чаще вызывает пара Семён и Наталья.Однако на этом контрасте тем ярче проявляется потом эффект от трагического финала пьесы.

Замужняя дочь Железновых Анна (актриса Виктория Проскурина), вероятно, прослышав о близкой смерти отца, спешит домой, в расчёте на то, что и ей что-нибудь перепадёт из наследства. Прохор Железнов (актёр Александр Шаманов), брат мужа Вассы, постоянно грозится забрать свою долю вклада. А это внушительная часть — без неё дело может и прогореть. Прохор гуляет с женой Павла, своего племянника, и «умные» люди подстраивают так, чтобы Павел «нечаянно» убил дядю. Так оно и случается. Теперь Павла «загнали в угол», и можно предложить выбор между тюрьмой и монастырём. А Людмиле, жене Павла, Васса предлагает остаться с ней. «Найди хорошего человека, — замуж выдам... Детей народи, а я их внуками сосчитаю...».

Я специально не упомянул имя актрисы, исполняющей роль Вассы, чтобы отдельно, с особым удовольствием назвать его в конце. Пожалуй, все эпитеты, которыми характеризовали Веру Николаевну Пашенную, можно, если даже не смело применить, то хотя бы робко примерить к этой актрисе: мощная, колоритная, с поразительным голосом Марина Шилова.

...в первом варианте Вассу никто ещё не называет «человеческой женщиной»

А по поводу ещё одной актрисы, занятой в постановке в роли Людмилы... Я обещал не говорить высокопарных слов: удивительная, расчудесная, потрясная — и не скажу. Мария Новиченко — теперь моя любимая актриса. Она — настоящая, живая. Как часто мы читали в книгах об актёрах: тот или иной не играл на сцене, а жил. Раньше я воспринимал эту фразу как ничем не наполненный дежурный комплимент, но теперь слышу совсем по-другому. Она, Новиченко, играет так, будто вдруг оживает застывший персонаж картины на стене, начинает дышать, двигаться, говорить.

Её Людмила становится чуть ли не центральным героем пьесы. В ней что-то от Надежды Монаховой из «Варваров» Горького («странная, страшная») или даже от самой Настасьи Филипповны.

При таком воплощении Людмилы вовсе не удивляешься, почему Васса, отказавшая в деньгах своим сыновьям, приблизила к себе бывшую невестку, относясь к ней теплее и ближе, чем даже к дочери. «Вы меня любите... немножко! Много и не прошу — немножко хоть! Человек ведь я».

Между прочим, в первом варианте Вассу никто ещё не называет «человеческой женщиной». Людмила всего лишь говорит ей: «Мамаша, какая вы для меня волшебная».

Как и во всех постановках у Федотова, в «Вассе» также присутствует немного... чуть было не сказал «чертовщины», но это другое — скорее, мистического налёта. Во-первых, сумеречное освещение на протяжении почти всего спектакля настраивает зрителя на ожидание чего-то потустороннего. И оно является в виде теней невинно убиенных (горничная, Прохор). Тени, которые когда хотят, появляются в зеркалах и стоят подолгу и смотрят, когда хотят, уходят, — не только подчёркивают, что существуют разные «миры», но и что границы между ними очень зыбки.

Тогда — да просто из любопытства — задумываешься над другими вопросами: а что если также прозрачны границы между нашими состоявшимися и отвергнутыми идеями? И есть ли разграничение между намерением и фактом или они равноправны, как два варианта пьесы? Но ещё запутаннее вопрос: а вдруг где-то существует первый вариант нашей собственной жизни на тех же правах, что и нынешний, а мы не знаем? И возможно ли им встретиться на одной условной сцене?

Людмила в финале пьесы говорит: «С начала буду жить!». То есть она предполагает ещё один, второй, вариант. Интересно, кем она видит себя в следующей жизни: снова невесткой Вассы Железновой или уже дочерью?

У Фроста в известном стихотворении:

Two roads diverged in a wood, and I
— I took the one less traveled by,
And that has made all the difference.

(в переводе Г. Кружкова:

Ведь был и другой предо мною путь,
Но я решил направо свернуть —
И это решило всё остальное
).

Получается, что главное выбрать нехоженую дорогу — и всё образуется.

Другие материалы автора

Фазир Муалим

​Персия и Новруз

Фазир Муалим

​Театр эпохи авангарда

Фазир Муалим

​Нездешний вечер

Фазир Муалим

Асият. Горянка