Нынешнее искусство не терпит чистоты. Принято смешивать и даже взбалтывать, если сильно хочется. Нынче мода на коктейли. Иногда заканчивается трезвевателем, как в «Осеннем марафоне».

Но таков путь современного искусства. Вместо созидания нового — смесь готовых ингредиентов. Это печально, конечно. Но культура столько всего накопила и наработала, что можно и в простом микшировании поискать путь к вершинам.

Детектив тоже идет этой дорогой. Но успехи здесь, как, впрочем, и везде, определяются способностью правильно подобрать составляющие, найти идеальное соотношение разнородных начал. Некоторым это удается.

Педофилы и нет им конца

Как там говорят? «Степень гуманности общества определяется отношением к старикам и детям». Так, вроде? Если судить по роману Джеймса Реннера «Затворник с Примроуз-лейн», Америке до гуманизма далековато. Стариков убивают. Девочек насилуют. Потом тоже убивают. Что уж тут говорить об обычных женщинах? Это вообще расходный материал. Какое, однако, они страшное общество там построили.

Но, с другой стороны, всегда есть неравнодушные люди с жаждой добра и справедливости. Такие не будут терпеть всяких педофилов, угрожающих здоровью нации.
Начинается роман Реннера вполне заурядно — с убийства старика, живущего в соседнем дворе. Как искать? Отпечатков пальцев нет. В том числе у самого дедули. Тут бы взяться за дело суперсыщику. Но это было бы слишком просто, избитый ход, исхоженная многими дорога. Да и с самого начала ясно, что здесь все одной беготней за уликами не обойдется.

Странное преступление, необычная жертва (старик умер не от пули, а оттого, что истек кровью, уничтожая всякую возможность опознания своей личности), требует столь же неординарного следователя, в роли которого выступает автор нон-фикшна о маньяке-педофиле Дэвид Нефф. Автор явно не торопится отправлять героя в погоню (понять можно — книжка под пятьсот страниц), и мы начинаем знакомиться с задушевной историей любви нашего детектива-любителя к своей безвременно скончавшейся жене и малолетнему сынишке.

Тем временем дело становится страньше и страньше и постепенно выруливает к хорошо знакомым Неффу преступлениям на почве любви к детям, книга о которых, сделала героя, по версии Реннера, самым известным автором документальной прозы после Трумэна Капоте.

«В животе крутило от волнения. То же самое он чувствовал, открывая новый роман Роберта Маккаммона или Ричарда Паттерсона, — волнение от близости тайны. Только сейчас все было гораздо круче».

Все это в полной мере относится к книге Реннера. Можно сказать, что читателю романа вообще потребуется крепкий вестибулярный аппарат, потому что ближе к середине традиционная детективная интрига начнет усложняться и трансформироваться в нечто местами сумбурное за счет обильного вливания элементов фантастики. Путешествия во времени, легкие спекуляции на тему квантовой физики и параллельных миров расширяют традиционно узкое пространство детективного романа, где один убегает, а другой догоняет, не выходя за пределы реальности, данной нам в ощущениях.

Нынче довольно часто фантастическое допущение делается по причине авторской беспомощности, неспособности разыграть партию в заданных самим же условиях. Это такой финт ушами, маленький бог из машины, когда выдумывать объяснение, каким образом было совершено преступление или, наоборот, распутано, уже необязательно.

В «Затворнике с Примроуз-лейн» — случай иного рода. Обращение к фантастике предполагалось с самого начала.

В итоге преступление теряет срок давности, а поймать преступника становится намного сложнее, поскольку он не просто бегает по городу, или из одного штата в другой, а перемещается в ветвящихся мирах. Благодаря фантастике мы многое узнаем о личности старика с Примроуз-лейн, получаем ключ к разгадке жизни и смерти жены Дэвида Неффа и судьбы жестоко убиенных девочек.

Экспериментальный по духу роман Реннера доставит немало головной боли читателю, поскольку потребует полной перенастройки на совершенно иное, многомерное пространство. Но благодаря этому автору удается выбраться за рамки штампов, в которые остросюжетная литература загнала себя в последние годы. Фантастическая составляющая, безусловно, создает элемент дискомфорта. Но гладко написанные романы зачастую представляют собой пустышки. «Ласкать и корябать» обязан не только поэт, но и автор детективных романов. В книге Реннера есть место и для того, и для другого. Кого-то пленит рыцарство главного героя, а кого-то запутанная детективная история.

Какая ты обезьяна?

Мэтт Рафф в отличие от Джеймса Реннера традиционно играет за команду фантастов. Поэтому в «Злых обезьянах» фантастический элемент воспринимается как данность. Если вы смотрели старый отечественный фильм «Криминальный талант», исходная диспозиция книги будет понятна: сидит девица в темнице и водит за нос следователя (в данном случае психолога), травит ему разные байки. Последние настолько убедительны в своем неправдоподобии, что не разберешь — действительно ли все так и происходило, или перед нами рецидив фантазерства в духе Николая Носова. Впрочем, речь вообще идет о психиатрическом обследовании — «А родители не сумасшедшие ли? До ветру часто ходите?» Но в итоге читатель заинтригован: воображает девка хорошо, врет доказательно, с подробностями. Чудится в ее россказнях нечто знакомое. Сходные ощущения возникали этак с четверть века назад, когда на глаза впервые попались рассказы Дэшила Хэммета о безымянном оперативнике агентства «Континентал».

Речь в романе пойдет, конечно же, опять о маньяках всех родов и мастей — от классических педофилов до сериальных убийц. Они-то и есть «злые обезьяны».

Дэвид Нефф в «Затворнике с Примроуз-лейн» противостоял злу практически в одиночку (все сам, да сам), а тут существует целая организация со спецтехникой и даже спецоружием, с развернутым штатом сотрудников, образующим несколько департаментов. Такой слегка обюрокраченный гражданский активизм в защиту добра (больше некому: разве «власти борются со злом?»), действующий под лозунгом «мы все создаем этот мир».

Ничего не поделаешь, от скуки и общей бессмысленности собственного бытия, Джейн Шарлотта решила подключиться к сопротивлению злу насилием, стать супергерлшей на полставки. Впрочем, как и мальчик из фильма «Золушка» 1947 года выпуска, она еще маленькая и только учится.

О том, как тяжело в учении (забудем на миг о враче-специалисте с кляксами Роршаха и воображаемой кушеткой), взлетах и падениях новобранца, как может показаться, и рассказывает книжка. Джейн Шарлотта участвует в облавах на «злых обезьян» и понимает вместе с читателем, сколь разнообразен и горазд на пакости преступный мир.

Тем не менее книга Раффа оказывается много серьезнее воспоминаний шпиона в отставке. За галереей злодеев всех мастей скрывается не менее организованное зло. Роман подводит нас к классической этической проблематике о границах дурного и хорошего, к вопросу, который можно сформулировать и проще: что круче — добро или зло?

Оба они, не уступая друг другу в технической оснащенности и управленческих решениях, устраивают между собой настоящее состязание в выдумке и коварстве. Извечные вопросы, которые терзают любого «Где кто? На чьей стороне правда?» в итоге становятся еще более запутанными. Мы ведь привыкли к стереотипам — там, где глупые и зашоренные — добро, где умнее и раскованней — зло.

В жизни, как и в романе Раффа не все так просто. Поэтому, есть шанс, что прочитав его, читатель не просто скоротает время и не только задумается над абстрактной проблематикой, но и наконец попробует разобраться в самом себе: А какая я обезьяна? Хорошая или плохая?

Добрый человек из Сычуаня

В то время как европейские и американские авторы в муках извращенной фантазии нагромождают сюжетные ходы и повороты, восточная литература ориентируется на простоту и безыскусность традиции. В итоге сохраняет то, что западная проза утратила начисто — свежесть, естественность, оригинальность. В западной литературе (детективная не исключение) многое из того, что некогда было изобретено и считалось небывалым, со временем перекочевывает в область стереотипов. Традиция штампом быть не может.

Вечный вопрос: что будет, если Восток встретится с Западом?

Очередное опровержение слов Киплинга легко отыскать в романе Фань Ипина «Гора Тяньдэншань».

На первый взгляд книга имеет все признаки полицейской драмы с легкими вкраплениями нуара. В одном из отелей находят мертвого бизнесмена, в деле замешана красивая молодая женщина, к которой начинает питать нежные чувства офицер полиции Вэй Цзиньхун, берущийся за расследование преступления.

Сколько американских романов такого рода мы пролистали в свое время — не счесть. Но здесь все ожидания летят в тартарары: любовь долгу не помеха, а рутинное следствие превращается в увлекательное путешествие по китайским провинциям.

Необычна и подозреваемая — директриса начальной школы Лун Мин. Сколько ни напрягаю память, не могу вспомнить, чтоб в убийстве обвиняли педагогических работников столь высокого ранга. Тем более что перед нами классическая «комсомолка, спортсменка и просто красавица». В городе ее любят, можно сказать, до безумия:

«На улице образовался затор. Все больше и больше людей выходило на дорогу, они окружили полицейскую машину, которая двигалась медленнее коровы. Отношение людей изменилось, теперь эта машина была боевым конем, вернувшимся с триумфом, ее следовало оберегать, но на самом деле они приветствовали свою прекрасную и добрую директрису Лун Мин. Стоявшие ближе остальных люди дотрагивались руками до капота и окон автомобиля, выражая свою заботу и внимание. Все окна были залеплены их большими и маленькими ладонями, которые, словно влажные полотенца, вытерли пыль.

Вэй Цзюньхуну пришлось открыть окно, чтобы люди увидели Лун Мин. По их горячему порыву он уже понял, что воле народа нельзя идти наперекор. Некоторым удалось увидеть директрису; их глаза, как вспыхивающие лампочки, излучали наполненное радостью сияние. Вероятно, потому что они увидели, что лицо ее свежо, как персик, она так же прекрасна и улыбается, как раньше, и одежда такая же чистая и аккуратная. Это значит, что ее не мучили и не пытали в полицейском участке, не выбивали признание силой, она — невиновна».

Зрелище такого рода трудно представить в обычном детективе. А здесь, пожалуйста. В «Горе Тяньдэншань» картин незатейливого и откровенного выражения чувств — предостаточно. Радость, забота, подозрительность и обида, дружеские чувства, любовь и ненависть представлены во всей простоте и непосредственности.

Непривычно в книге и то, что расследование смерти крупного коммерсанта Линь Вэйвэня оборачивается рассмотрением обстоятельств предшествующей жизни Лун Мин. Пользуясь служебным положением (назовем вещи своими именами) Вэй Цзиньхун отправляется в поездку по всей стране, желая узнать все о той женщине, которую собирается назвать своей невестой. Но, как это обычно бывает, розыски помогают не только открыть правду о любимой, но осознать насколько больно китайское общество. Фань Ипин не впадает в разоблачительный пафос, но из его книги становится ясно, что Китай — страна трудового народа, давно уже не тот. Перед нами общество, в котором порок ценится выше честного труда, в котором к богатству и власти ведут отнюдь не дороги добра.

Романтику, свет человеческой доброты и тьму безразличия, несправедливости, необыкновенную поэтичность и социальный критицизм Фань Ипин соединяет воедино при помощи детективного сюжета. Но за всем этим стоит образ не устоявшего под порывами рыночных ветров флага. Добро осмеяно и превратилось в свою противоположность. Герои остались в прошлом. Они погибли и поселились на горе, которая служит символом патриотизма и высоких идеалов для не знающих жизни школьников и горьким укором для остальных. Новая история о «добром человеке из Сычуани» оказывается намного печальнее, той, что рассказал в свое время Брехт.

На суд читателя

Иногда в книге сразу ясно кто, кого и как убил. Автор не делает из этого большой тайны. Почему? Хотя бы потому что знание фактов не дает ответа на вопрос об истинном виновнике преступления. Убийца всего лишь орудие в руках более могущественного лица, жертва неодолимой силы. Что с него взять?

Примерно так обстоит дело в романе Грэма Макрея Барнета «Его кровавый проект».

С самого начала мы знаем, что Родерик Макрей виновен в убийстве трех человек. Сравнялся по зарубленным душам с нашим Родионом Романычем. Однако вряд ли знание о подвигах шотландского Раскольникова что-то дает нам в плане понимания истинных причин произошедшего.

Весь роман — полемика с заключительной фразой, венчающей судебный процесс над Макреем: «Для признания вас виновным эти мотивы не имеют значения, и может быть вынесен только один приговор».

Можно согласиться с судьей, но следует и возразить. Да, закон воздает по заслугам, в этом смысле Фемида слепа к мотивам. Но ее незрячесть — повод к совершению новых преступлений. В логике наказания достаточно доказательств совершенного деяния, в логике исправления нравов необходимо знать, каковы были обстоятельства, заставившие молодого человека расправиться со своими соседями.

Книга Барнета посвящена не столько самому преступлению, сколько исследованию природы законов (или правил, как в романе) и вообще принципов справедливости.

Вдобавок ко всему перед нами живое свидетельство (слово «стилизация» оскорбительно в данном случае) о временах и нравах середины XIX века, художественная проза, демонстрирующая, что лучший нон-фикшн, это тот, который создан авторским воображением. В целом же перед нами не просто роман, а настоящие материалы дела. Вот свидетельские показания (характеризующие в первую очередь самих информантов), слово обвиняемого (исповедь очередного «бедного человека» по поводу заевшей социальной среды), заключение эксперта (соперника Ломброзо и Нордау). Функции судьи переданы читателю. Кто же истинный преступник?

Решить достаточно сложно. «История моих бедствий» за авторством самого Родерика, способна разжалобить даже камень. Тяжелый быт, сэр — плохая репутация — земля не родит — всяческие притеснения — административный восторг — бездна страданий — весьма!
Молодой человек осознает абсурд существующей системы отношений и приходит к вполне логичному, в духе Достоевского, выводу «закон для меня ничто». Когда помощи ждать неоткуда, остается разрубить гордиев узел. Но не все так просто. Красивая легенда о людях, забитых нищетой и самоуправством вышестоящих, несколько расходится с фактами, всплывающими на процессе. Одного объяснения, основанного на абсурдности правил и злонамеренности отдельных представителей остающегося непознанным закона недостаточно. Есть что-то еще. Убеждение в естественности, неизменности и справедливости существующего положения. Так жили, так и будем дальше.

Таким образом, виноват не строй, не система, не плохие люди в высоких кабинетах, и не наследственность («прадеды-прабабки, внучатые дяди-тети разные, праотцы, ну, и праматери»). Виноваты все. Преступник — общество в целом. Без исключения.

Вероятно, это звучит слишком общо и категорично, но у любого читателя есть возможность пересмотреть приговор. Для этого всего-то и нужно, что открыть книгу. Тем более что прояснить обстоятельства преступления, с точки зрения самого автора, до конца, не представляется возможным. А раз так, то вряд ли вынесенное однажды решение может быть окончательным. Читайте и судите сами.