18+
05.03.2020 Тексты / Рецензии

​Игра вслепую

Текст: Вера Бройде

Обложка: предоставлена ИД «Самокат»

Не стало греческой писательницы Алки Зеи. О ее главной книге и том, как говорить с детьми о политике пишет обозреватель Rara Avis Вера Бройде.

Зеи А. Леопард за стеклом. / Пер. с греч. А. Ковалевой; ил. О.Гонсеровской. — М.: Самокат, 2016. — 270 с.

То синее, как мамины глаза, то черное, как брови у кузена, то бледно-голубое, как бантик на коробке с шоколадом, а там, где море затеняют сосны, оно становится зеленым — точь-в-точь «как виноградный лист». Зимой, когда на море шторм, большие волны разбиваются о скалы — и долетающие брызги стекают по квадратным окнам на веранде, как бесконечные потоки слез. Наверно, так же плакал леопард, когда бежал, напуганный до полусмерти. Его преследовали турки или греки. А может, и не турки, и не греки — его преследовал огонь, который пожирал высокую траву, огромные деревья и жалкие лачуги бедняков. И дикому коту пришлось забыть о том, что он рожден котом: достигув берега, он бросился в пучину. Отчаянно перебирая лапами в воде, сражался с набегающими волнами, бессильной тяжестью в груди, усталостью и жуткой злобой. И плыл, и плыл, и плыл. Глаза его блестели: один был голубым, другой — чернильно-черным. Но никогда, ни разу в жизни, он не смотрел на мир, раскрыв их сразу оба.

Бывало, леопард бродил по узким улочкам, заглядывал в сады, где обдирал кору с деревьев, и складывал ее со всяким мусором в тряпичные мешки, которые потом в зубах тащил к «Бумажной мастерской». А то сажал томаты по ночам, чтоб утром вызвать радость ярко-красным цветом. Бывало, он играл с детьми и помогал попавшим в сети крабам, насвистывал испанскую мелодию и нежно улыбался, не обнажая белые клыки. Но всё это он делал лишь тогда, когда дремал его закрытый черный глаз, а голубой светился, как жемчужина на мокром от соленых брызг песке. И вместе с ним светились лица двух сестричек, когда в какой-нибудь тоскливый вечер он появлялся ненадолго — такой изысканный, волшебный и живой.

Алки Зеи в молод мости


Конечно, всякий взрослый думал, что леопард был просто чучелом, стоявшим за стеклом в сиреневой гостиной. Но маленькой Мелиссе, в ее неполных восемь лет, хотелось, чтобы леопард и вправду жил на острове, где всё вокруг, куда ни посмотри, пропитано легендами и мифами про греческих героев и богов. И если молодой Икар однажды полетел на крыльях, которые для сына смастерил Дедал, и если царь Эгей, заметив темный парус родного корабля, с разбегу прыгнул со скалы, решив, что бык убил его Тезея, и если тайну Мидаса всем выболтал тростник, шуршавший на ветру, то почему бы и ему — внушающему страх и трепет леопарду — не стать одним из них? Вот так, в конце 30-х, он превратился в персонажа пленительно чудесных и очень странных сказок, которые сестричкам рассказывал, приехав из Афин, их обожаемый кузен — веселый, умный, добрый Никос. В то памятное лето, которое навечно вошло в историю страны, король отрекся от престола, а через месяц в школе на стене повесили портрет «какой-то жабы». Вы спросите: «А что же леопард?». С приходом диктатуры он широко открыл свой черный глаз — и моментально изменился! Напрягся и утробно зарычал, потом оскалил зубы и, кажется, взбесился. А может... может быть, он вовсе не взбесился, а просто показал другую сторону звериной... а может, вовсе не звериной... а может, человеческой натуры.

Но вы, наверно, скажете: «Что может знать о диктатуре совсем еще малышка — такая, как Мелисса?». О демократии, свободе слова и фашизме, о справедливости, неравенстве и будущем она не знает ровным счетом ничего. Примерно столько, в сущности, известно большей части взрослых, которые вдруг стали так похожи на глупых и растерянных детей, что их уж точно не спросить об этом. А если взрослые к тому же не хотят, чтоб дети «что-нибудь узнали», они им вечно говорят: «Идите, поиграйте». Наверно, так они сказали Алки Зеи (1925 — 2020), когда в тот страшный-страшный год она спросила их о том, что значит «демократия», что значит «диктатура» и прочие красивые слова. А двадцать восемь лет спустя ответила сама, создав роман, «написанный» Мелиссой, которая пытается понять, ну как же ей теперь себя вести, как относиться к тем и этим, что чувствовать, что думать, и можно ли вернуть всё то, что было, и надо ли смириться с тем, что стало? Всё так запуталось, всё так переменилось с тех пор, как леопард открыл свой черный глаз...

Хотя потом в учебниках, естественно, напишут: на главной площади сожгли десятки сотен «вредных книг», отобранных у «бывших» мудрецов, — но разве скажут там, что дедушка Мелиссы — один из главных мудрецов, всегда прямой, «как будто палку проглотил», — после пожара сразу сгорбился и сразу постарел? В учебниках истории не говорят о том, что все переругались: об этом шепчутся в своих постелях только дети. И только дети точно знают, что Никос не сбежал, как думали другие: он прятался на Мельнице со Сломанным Крылом, чтобы затем, верхом на леопарде, отправиться в Испанию, сражаться и вернуться, а после будет можно начать игру сначала, с открытыми глазами.

Другие материалы автора

Вера Бройде

​Притворись моим учителем

Вера Бройде

​За витриной магазина

Вера Бройде

​С добрым утром!

Вера Бройде

​Что-то большое