Кириллина Л.В. Бетховен и русские меценаты — М.: Бослен, 2022. — 400 с.: ил.

Вечная проблема всех музыкантов вчера, сегодня, завтра — на что жить и где взять денег на релиз * — Релизом называется творческая продукция, доступная для распространения и продажи, а также издание музыкального материала. . Даже гордецу Бетховену приходилось рассчитывать на средства, вырученные от подписки на произведения, подарки и гонорары от высокопоставленных особ, помощь меценатов — ценителей его таланта. Доктор искусствоведения, музыковед Лариса Кириллина в своем новом исследовании не опровергает сложившийся образ Бетховена как вспыльчивого, одинокого, непростого человека, самостоятельно проложившего себе дорогу в музыке, но сосредоточивает внимание на людях, которые материально поддерживали композитора и помогали популяризировать его произведения, сложные и непонятные для публики рубежа XVIII–XIX веков, а также наглядно демонстрирует, что композитор не шел совсем уж «один против судьбы» * — Так называется художественная книга чешского писателя Антонина Згоржа, в которой он, несколько утрируя, показывает трагическое одиночество Бетховена. .

В центре работы — взаимоотношения композитора и его русских покровителей, таких как граф Андрей Кириллович Разумовский, императорская чета Александр I и Елизавета Алексеевна, князь Николай Борисович Голицын. Автор скрупулезно воссоздает все подробности переписки, личных встреч (если они были), условий, на которых строились отношения мецената и музыканта. Лариса Кириллина не оставляет героев в вакууме: люди живут среди людей, поэтому читатель узнает и о других покровителях Бетховена: князьях Лихновском и Лобковице, эрцгерцоге Рудольфе и еще о множестве персонажей, так или иначе помогавших композитору.
Несмотря на научную специфику работы — использование музыкальной терминологии, подробную историографию исследуемых тем (в том числе коллизии, связанные с поиском документов, нот или писем), опору на источники, многие из которых публикуются впервые, и даже погружение в архивную «кухню» исследователя, — книга написана легко и увлекательно. Это также рассказ и о времени, насыщенном событиями и войнами, и о «сети тесных взаимоотношений, которая существовала между всеми этими незаурядными людьми», и о музыкальном этикете эпохи.

Одно из интереснейших правил музыкального взаимодействия той поры — посвящения произведений правителям и другим высокопоставленным лицам, которые «непременно требовали согласования, ибо предполагалось, что в ответ должно последовать некое весомое вознаграждение». Те, кто таким образом поддерживал композитора, имели право на эксклюзивное использование произведения в течение года, и только по истечении этого срока посвященная им музыка могла быть исполнена публично, а партитура издана. Кстати, немного напоминает сегодняшний эксклюзив, который музыканты, литераторы, художники предоставляют «донам» или «патронам», оплачивающим право первого ознакомления с произведениями и даже черновиками.

Кириллина рассказывает душераздирающие истории музыкантов, зависимых от милости и благосостояния знати. В январе 1809 года Бетховену предложил покровительство король Вестфалии, и композитор собирался уехать из Вены, но меценаты удержали его в Австрии, назначив пожизненную субсидию. Бетховен остался, но через несколько месяцев войска Наполеона взяли город, и спонсоры музыканта разбежались кто куда: «...концертная жизнь на некоторое время замерла, вместо творчества приходилось постоянно думать о бытовых проблемах — где добыть хлеб и прочие продукты, из каких средств платить за квартиру». Или ситуация с пенсией, назначенной после роспуска струнного квартета Шуппанцига * — Игнац Шуппанциг – дирижер и скрипач. Его квартет в 1808–1816 годах состоял на службе
у графа Разумовского и исполнял многие произведения Бетховена.
, который до этого содержал Разумовский: из-за финансовых проблем мецената лишившиеся стабильной работы музыканты получали деньги нерегулярно и с задержками. Тем не менее «положение бывших музыкантов Разумовского выгодно отличалось от положения их коллег, многие годы служивших в придворной̆ капелле или у частных меценатов и на старости лет оставшихся буквально ни с чем». Еще печальнее выглядит судьба виолончелиста Антона Крафта, «который̆ двадцать лет жил в венском дворце князя Лобковица и служил лишь за стол и кров, не получая жалованья, а в 1814 году опекуны князя, объявленного банкротом, потребовали, чтобы старый̆ музыкант освободил квартиру», но после вмешательства Бетховена ему разрешили остаться.

Из книги читатель узнает о бурной жизни околомузыкальной «тусовки» тех лет, о салонной и концертной музыке, о том, как Бетховен собирался, но так и не стал российским придворным композитором, о большом участии и сочувствии к нему императрицы Елизаветы Алексеевны, о том, как князь Голицын пропагандировал и распространял музыку Бетховена в России, в результате «заразив» ей композиторов «Могучей кучки» * — Творческое содружество русских композиторов, сложившееся в Санкт-Петербурге в конце 1850-х – начале 1860-х годов, куда входили М. А. Балакирев, М. П. Мусоргский, А. П. Бородин, Н. А. Римский-Корсаков и Ц. А. Кюи. , и множество других интересных фактов и историй.

Несмотря на легкость слога, это все-таки научная монография, а не научпоп, и автор не облегчает жизнь читателю-немузыканту: придется самому разбираться, что такое «лидийская кварта», «клавираусцуг» и почему тональность As-dur «ассоциировалась с образами, проникнутыми религиозным духом и размышлениями о смерти». Читатель же с музыкальным образованием получит отдельное удовольствие от замечательного разбора квартетов op.59, посвященных Разумовскому. Желательно также хотя бы в общих чертах знать биографию Бетховена, поскольку исследовательница на ней подробно не останавливается, и историко-географические реалии той эпохи.

Есть и определенные недостатки: желание охватить необъятное частенько вносит в повествование сумбур. Увлекшись чьей-либо судьбой, Лариса Кириллина начинает рассказывать о родителях, женах, детях, соседях, приводя их переписку, дневниковые записи и другие нарративные свидетельства, далеко уходя от своего главного героя. Но истории и судьбы, которые выхватывает из тьмы веков исследовательский объектив, бывают столь необычны и захватывающи, что хаотичность повествования легко простить. Еще одна особенность — обилие домыслов и предположений. С помощью логики и воображения автор пытается воссоздать события и связи, свидетельств о которых не сохранилось. Где-то попытка восстановить таким образом пробелы выглядит убедительной, где-то натянутой и вымученной, а где-то превращается в увлекательный детектив, так что и этот «недостаток» вполне можно пережить.