Жизнь преподносит сюрпризы. После публикации моей беседы с Чингизом Айтматовым на Rаrа Avis, материал неожиданно, удивляя и радуя меня, перепечатали на сайтах: «Частный Корреспондент», «Культурная эволюция», «1001», Vести-kg, портале Kabarlar.kg...

Поздравляли, благодарили, спрашивали, как он сохранился?

В те годы жанр интервью казался мне самым интересным. Понять, что за человек с тобой ведет беседу и открыть для читателя его внутренний мир, человеческую сущность, что могло быть увлекательней для молодого автора?

В популярном еженедельнике «Неделя», редакция которого находилась недалеко от памятника Пушкину, заведовал отделом — в журналистском мире многие, наверное, и сейчас его помнят — легендарный Эдуард Церковер.

— Есть у тебя сейчас время съездить во Фрунзе? Сделать интервью с Айтматовым? — спросил он, глядя на меня отчего-то хмуро.

Я обрадовалась. Подумала: «Набраться ума было бы неплохо!»

Поехала поездом. Три долгих дня запомнились пустыми рыжими пространствами за окном. Была зима. На безлюдных остановках по вагонам ходили люди, предлагавшие верблюжью шерсть, носки, рукавицы. Я лежала на второй полке, смотрела в окно, читала Айтматова и думала, что я спрошу у великого писателя?

Во Фрунзе, теперь Бишкеке, гостиница была почти рядом с вокзалом. Номер забронирован.

Почему-то я представляла, что зима в Киргизии должна быть теплой, и поехала в осеннем пальто. Когда утром выходила из гостиницы, меня остановил пожилой швейцар: «Куда же вы идете так одетые-то? У нас сегодня 28 градусов!» Я гордо ответила, что иду к Чингизу Айтматову — он потерял дар речи. И я пошла дальше.

Айтматов отвечал очень серьезно. «Надо же, ему еще нравится давать интервью!» — легкомысленно удивлялась я, слушая и записывая то, что он мне рассказывал

Ровно в десять я вошла в приемную Союза кинематографистов Киргизии, где Айтматов в ту пору был председателем. Секретарша — высокая, с красивыми раскосыми глазами, сказала: «Он вас ждет».

Кабинет был большой. Писатель радушно пригласил сесть, сам сел по другую сторону стола. В Москве мы с мамой придумали много вопросов. Но с чего начать? И решила спросить про повесть «Ранние журавли», недавно опубликованную. Я перечитала ее в дороге, и потом никак не могла снова войти в сонный укачивающий мир поезда.

Айтматов отвечал очень серьезно. «Надо же, ему еще нравится давать интервью!» — легкомысленно удивлялась я, слушая и записывая то, что он мне рассказывал. Писала от руки. Я заметила, что когда записываешь на диктофон, беседа теряет откровенность, нарушается какой-то внутренний контакт. Он, как третий лишний.

Я спрашивала. Айтматов задумывался и отвечал очень взвешенно. «Как же так? Обычно у таких людей на все есть готовые ответы, — думала я, — он же уже столько раз давал интервью!» Я исписала одну из четырех ученических тетрадей в клетку, которые взяла с собой. На этом мы простились до завтра.

И я вышла на улицу. Передо мной длинной лентой тянулся бульвар. На ветвях высоких деревьев лежал снег. Буйная крона этих исполинов, переплетаясь в вышине, образовывала арку на всем протяжении бульвара. Горожане могли бы, наверное, изобразить его на своем гербе, так точно в нем ощущалось настроение города. И скрытое напряжение востока, но это я почувствовала позже.

«Да, здесь много такого, чего не увидишь в Москве, — думала я. — Вот, например, разве подобное встретишь? Всего-то цена двух обедов и такая веселая курточка: белый мех с замшей». Я ее, конечно, купила.

Назавтра в назначенное время я была у писателя. И мы продолжили интервью. Он хвалил меня за вопросы, говорил, что ему интересно беседовать. И я рассказала ему про курточку. Он удивился: «Зачем вам эти кустарные вещи. Если что-то надо — скажите». «Нет, нет, — поспешила я, — мне интересны народные промыслы».

Я спрашивала Мастера обо всем, и о том, что особенно меня тогда волновало — о писательском ремесле, о предназначении таланта. Он мудро, терпеливо и просто отвечал

Когда вышла из кабинета, увидела людей, ожидавших в приемной. Я прошла сквозь их вопросительные взгляды, сама не понимая почему, вдруг почувствовав себя виноватой. Но не надолго. Впереди был день и я гуляла по городу. В книжных магазинах, которых в центре было несколько, с удивлением обнаружила почти всю классику русской литературы. «Кто же это читает?» — подумала. По улице навстречу мне шли одни киргизы.

Мой следующий день тоже начинался с интервью. Я уже сидела в приемной, когда писатель приехал. Рядом сидело еще несколько человек. Они бросились к нему, а он, остановив их жестом, пригласил меня. Мы вошли в кабинет, Айтматов снял пальто. А я спросила: «Кто эти люди?» «Мои избиратели», — ответил он. «Ну, так неудобно, я же отнимаю у них время». «Пожалуйста, — сказал он, — если хотите, ждите, пока я их приму». Я разозлилась. Наверное, больше на себя. И он, почувствовав это, начал рассказывать о своем детстве. Я читала про его детство, но то, что рассказывал Айтматов, было о другом. «Человек сам выберет свое место», — утверждал он. «Ну нет, не всегда, — возражала я, — это хорошо говорить, а как же обстоятельства?» Но Айтматов был уверен в сказанном. Я быстро писала. Я была счастлива, что принадлежу к тем, кто выбирает сам! Так мне казалось. Он как бы приобщал меня к этому кругу.

Так каждое утро в десять я приходила в приемную члена Верховного Совета СССР, и мы с ним беседовали до двух часов дня. Я спрашивала Мастера обо всем, и о том, что особенно меня тогда волновало — о писательском ремесле, о предназначении таланта. Он мудро, терпеливо и просто отвечал. Мои вопросы таяли.

Тут у меня уже на сто интервью — листала я свои тетради в клетку. Пошла на вокзал, купила билет и, попрощавшись, поехала в Москву.

Интервью было опубликовано. Газетная полоса не могла вместить всего. Я Чингизу Торекуловичу позвонила. Он сказал: «Нормально, но жаль, что многое не вошло».

Не столь давно, перебирая старые рукописи, я обнаружила неопубликованное. Прочитала и поняла, что сказанное великим писателем, как оно и должно быть, не устарело. И решила предложить читателям.

Нет, не понимала я тогда до конца с кем разговариваю. Не оценила по достоинству глубину и масштабность мышления этого человека, не уловила предсказания, таившиеся в его раздумьях, о том, каким путем дальше пойдут люди.

Да, умных, талантливых людей надо слушать пока они еще с нами разговаривают...