Секрет Полишинеля
Текст: Наталья Медведь
Иллюстрация Love You Forever / written by Robert Munsch; illustrated by Sheila McGraw — Firefly Books, 1986. — 31p.
Обозреватель Rara Avis Наталья Медведь рассказывает о модном направлении детской литературы книжках-картинках о любви.
Сегодня все активнее издают книги для малышей, которые я для себя определяю как «любовные». Несмотря на придуманное многообещающее название, это абсолютно невинные книжки-картинки, в которых на пальцах показывается, как сильно все друг друга любят. Чаще всего в роли субъекта любви выступают родители, но иногда бабушки, дедушки, старшие братья или сестры.
Как правило, нежное и умилительное содержание и такое же оформление сопровождаются шумным одобрением взрослых читателей. И по социальным сетям начинают бродить восторженные рассказы о том, как двухлетние малыши не могут заснуть, если им не прочтут о любви зайцев, лис или медведей к своим детенышам.
Психологи отзываются о таком чтении крайне положительно. Идея активных разговоров с детьми о безусловной любви попадает в канву мягкого воспитания. И даже символизируют принадлежность к лагерю гуманной педагогики. Тот случай, когда сам выбор, сделанный в пользу подобных книг, помогает поднять родительскую самооценку. Словно он доказывает, что ребенок растет в гармоничной среде.
Сильверстайн Ш. Щедрое дерево / Пер. с англ. М. Дубровской; ил. авт. — М.: Мелик-Пашаев, 2016. — 64с.
Надо сказать, что книги, в которых взрослые признаются в бесконечной любви к детям, часто фигурируют в списках самых неоднозначных детских книг. Тут можно вспомнить «Щедрое дерево» Шела Сильверстайна («Мелик-Пашаев», 2016) и присмотреться к громкой истории с непереведенной на русский язык книжкой-картинкой «Люблю тебя навсегда» (Love you forever, Robert Munsch — Firefly Books, 1986). Основная претензия взрослых в том, что транслируемая в книгах мощь родительской любви подавляет. Ребенок становится ее заложником. Так в «Щедром дереве» мальчик привыкает к тому, что дерево, с которым он играл в детстве, бесконечно преподносит ему свои дары, и принимает самопожертвование как должное. А в «Люблю тебя навсегда» в отношениях мамы и сына есть такой жутковатый момент: мама ночами прокрадывается к кровати ребенка для того, чтобы покачать его в своих объятьях. Даже, когда мальчик вырастает, даже, когда он живет отдельно.
Хорошо, что со временем книги, порождающие как восхищение, так и споры, научились делать со здоровой долей иронии. В недавнем хите Астрид Деборд и Полин Мартен «Моя любовь» («Самокат», 2016) всепоглощающая материнская любовь к маленькому Леве значительно очеловечивается признанием того, что ребенок часто ведет себя так, что мамина любовь считывается «любовью вопреки». В книге мальчика любят, когда он ведет себя хорошо и когда проказничает, капризничает и хулиганит. То, что авторы разрешают родителям не закрывать глаза на такое поведение — важный плюс.
Это большой шаг, позволяющий доказывать более широкую гамму родительских чувств. Хотя тут можно и попридираться к симптомам «вертолетных родителей» и разглядеть признаки парникового воспитания, когда родительская любовь не оставляет ребенку личного пространства, заявляя свои права на каждое его слово или дело. Чувство контроля дарит уверенность, будто мы все всегда делаем правильно, и жизнь идет по четкому плану.
Астрид Д., Мартен П. Моя любовь / Пер. с англ. И. Балахоновой, О. Патрушевой; ил. авт. — М.: Самокат, 2016. — 48с.
Амплуа идеальных родителей с безграничным внутренним ресурсом скорее миф, чем реальность. Я легко могу представить ситуации, когда искусственно сконструированные образы идеальных родителей, а именно такие родители на самом деле становятся героями «любовных» книжек-картинок, окажутся травмирующими для живых мам и пап, не способных держать удар двадцать четыре часа в сутках.
Мне видятся здесь минусы бесконечного стремления к идеалу, искусно созданного фасада, за который старательно запрятывают все, что не соответствует. А не соответствовать может многое. Например, эмоциональное выгорание взрослого или вполне реальные поведенческие патологии у ребенка. Таким проблемам нет места в книгах, изображающих безоблачную жизнь с любимым чадом. И непонимание происходящего действует разрушительно. Потому что в той реальности, на которую рассчитывают абсолютно все молодые родители, нет места негативному опыту. Реальность же иная.
Далеко не все родители способны похвастаться безоблачным общением с детьми, а те, кто могут, в большинстве случаев слегка привирают. Чуть-чуть, самую малость. Потому что в сегодняшнем мире внешнего лоска ужасно стыдно быть неуспешными даже в кругу семьи. Когда вокруг столько правильных статей, написанных умными психологами, столько полезных советов от опытных родителей, ведущих блоги о своих счастливых детях, стыдно в критический момент проваливать экзамен на звание «достаточно хорошего родителя» перед собственным ребенком.
Глиори Д. Что бы ни случилось / Пер. с англ. М. Юнгер; ил. авт. — СПб.: Поляндрия, 2016. — 28с.
Но беда еще в том, что лучшие родительские проявления мы можем наблюдать в изобилии, а о чем-то «не нормальном» информации не хватает. Например, наша медицина далеко не в авангарде выявления поведенческих отклонений, и зачастую родители остаются один на один с невыносимым, как им кажется, ребенком, не подозревая, что скрывается за ужасным характером.
Попробуйте почитать таким родителям про правильных взрослых, которые умеют любить своих детей, даже если те «превращаются в крокодилов», и вы только раздуете огонь самоуничижения, который их давно выжигает изнутри. Пример с крокодилом взят из популярной книжки-картинки «Что бы ни случилось» Дебби Глиори («Поляндрия», 2017). В нежнейшей истории лисенок Малыш беспокоится о том, не разлюбит ли его Большой лис за плохое поведение, и узнает, что, и превратившись в букашку или крокодила, не перестанет быть любимым Малышом.
Наблюдая за этой парой трудно не расчувствоваться. И еще труднее не примерить ситуацию на себя. А тут возможны разные результаты. Безмятежность и уверенность Большого лиса нет-нет да и зародит в нас самих сомнение: «Точно ли я такой же всепрощающий?» И снова сдвинется с места снежный ком чувства вины и самобичевания. А ощущение себя плохими мамами или папами мало кому помогает в общении с детьми. К этому добавляется стигматизация родителей, которые не справляются. Насаждение идеи незамутненного родительского счастья, жизни из рекламных буклетов с радостными детьми, выспавшимися мамами и включенными в процесс папами имеет негативные последствия.
Зауэрман М. Малыш и чудовище / Пер. с нем. Марии Юнгер; ил. Уве Хайдшеттер. — СПб.: Поляндрия, 2016. — 32с.
Поэтому я намного больше люблю книги вроде «Малыш и чудовище» Маркуса Зауэрмана и Уве Хайдшеттера («Поляндрия», 2016)и «Веста-Линнея и капризная мама» Туве Аппельгрен («Мир детства медиа», 2008), где родители не идеальные, но в их настоящность веришь безоговорочно. В первой книге малыш наблюдает за тяжело переживающей развод мамой, изображенной в виде жутковатого обрюзгшего чудища. С человеком, которого можно любя называть «мама», там мало общего, и все же в таком откровенно нелицеприятном персонаже виден оптимизм. По сути, это тоже мощная история любви, которая не на словах путешествует до Луны и обратно, а на деле уходит в бесконечные глубины печали и возвращается назад.
В рассказе «Веста-Линнея и капризная мама» героям, на первый взгляд, не до признаний в высоких чувствах. Мама с дочкой ссорятся так сильно, что дочка, нарыдавшись, засыпает, а мама клянет себя и подозревает, что ей вообще не надо было иметь детей. Какая уж тут, кажется, любовь? Но именно в этой ситуации рождается, на мой взгляд, совершенная формула любви к своему «крокодилу». Когда герои мирятся, мама произносит такие слова: «Мне не всегда нравится то, что ты делаешь, но люблю я тебя всегда». И дочка радостно ей вторит: «Вот и у меня также. Ты не всегда мне нравишься, но люблю я тебя всегда». Позволить себе испытывать негативные чувства и, главное, не презирать себя за них, значит, обрести умиротворение.
Больше того, проговаривание конфликтов помогает детям спокойнее относиться к бурлящим в них эмоциям. Всем известный кризис трехлетнего возраста, первые признаки которого можно заметить и когда ребенку на год меньше, доставляет массу неудобств. Ребенок ощупывает границы дозволенного, не умея соотносить свои спонтанные порывы с объективной реальностью. Ему необходимо знать, что он любим несмотря ни на что. Но важно и другое: видеть непосредственную реакцию на те стороны его поведения, которые ему и самому не сильно комфортны. В приторной нежности «любовных» книг растворяется естественность, а нескончаемые, вырванные из контекста признания в любви похожи на бутафорские.
Макбратни С. Знаешь, как я тебя люблю? / Пер. с англ. Е. Канищевой, Я. Шапиро; ил. Анита Джерам. — М.: Розовый жираф, 2012. — 32с.
Выбрать правильное соотношение любвеобильности и игривости удается, на мой взгляд, только книге Сэма Макбратни «Знаешь, как я тебя люблю?» («Розовый жираф», 2012). Она же и самая известная и признанная книга этого направления. Здесь большой заяц разговаривает с маленьким и вроде бы тоже только и делает, что доказывает ему свою любовь. Но как? Они дурачатся, прыгают, крутятся и вертятся. Перед читателем полноценный пластический театр. Текст предельно лаконичен, как и положено книжке-картинке, но очень энергичный, насыщен действием и движением. Диалог зовет присоединиться к игре персонажей, что прекрасно показывает еще важнейшую вещь: описать родительскую любовь словами и картинками сложно, а вот показать ее на деле — общением, прикосновениями, улыбками — намного проще.
По большому счету, этим объясняется мое смущение от большинства любвеобильных книжек для малышей. Они, с одной стороны, претендуют на раскрытие секрета Полишинеля — мама и папа любят тебя, а с другой — их покупают и читают детям в тех семьях, где взрослые и без книжек не пренебрегают частыми и разнообразными выражениями своей любви. И тогда получается, что книги вовсе не о детях, а о родителях, точнее — об идеальных моделях родителей, которые мы выбираем себе для примерки. И если по каким-то причинам они на нас «не сидят», мы рискуем болезненным крахом культа родительского перфекционизма. А на понимание того, что можно быть отличными мамами и папами, но при этом допускать ошибки и испытывать не всегда радужные чувства, жить не только жизнью ребенка, но и собственной, уходит много времени, утонувшего в чувстве вины. И если авторы берут на себя смелость создавать книги, которые разговаривают с родителями через плечо маленького читателя, то хотелось бы, чтобы они были честными и по отношению ко взрослым.