18+
09.04.2018 Тексты / Авторская колонка

​Плагиатор

Текст: Владимир Березин

Фотография: из архива автора

Писатель-пешеход Владимир Березин о том, что копипаст и рерайтинг неизбежны там, где приёмка по весу.

Очень легко писать: «Луч солнца не проникал в его каморку». Ни у кого не украдено и в то же время не своё.

Илья Ильф, «Записные книжки»

В 1965 году произошёл случай, который до сих пор широко известен: поэт Журавлев напечатал стихи Ахматовой, приняв их за свои. Зная детали истории, я думаю, что он «честно заблуждался», но его ничего не спасло — даже публичное покаяние.

Итак, в четвертом номере журнала «Октябрь» среди поэтической подборки Василия Журавлева * — Журавлёв Василий Андреевич (1914-1996) — советский поэт. Участник войны, на фронте вступил в партию (1942). Автор более двадцати поэтических книг. Работал в редакциях журналов «Молодая гвардия» и «Москва», вёл семинар в Литературном институте. были напечатаны стихи.

Перед весной бывают дни такие:
под плотным снегом отдыхает луг,
шумят в саду кустарники нагие,
а теплый ветер нежен и упруг.
И легкости своей дивится тело,
идешь и сам себя не узнаешь,
и песню ту, что прежде надоела,
как новую с волнением поёшь.

Тогда ещё довольно много людей знали, что это чуть изменённое стихотворение Анны Ахматовой 1915 года, доступное публике отнюдь не в подпольных списках, а опубликованное в официальных сборниках.

Перед весной бывают дни такие:
Под плотным снегом отдыхает луг,
Шумят деревья весело-сухие,
И теплый ветер нежен и упруг.
И легкости своей дивится тело,
И дома своего не узнаешь,
А песню ту, что прежде надоела,
Как новую, с волнением поёшь.

При этом Ахматова была ещё жива, в её записной книжке есть запись о том, что газета «Известия» * — «Чьи же стихи?» // «Известия» № 91, 1965, 18 апреля.
напечатала статью о плагиате (сказала ли она какое bon mot по этому поводу — мне неизвестно), но для Журавлёва это стало санкционированной гражданской казнью. Журавлёв оправдывался тем, что переписал когда-то эти стихи на листок, листок затерялся, а найдя стихотворение, он принял его за своё * — Журавлев В. Письмо в редакцию // «Известия» № 99 , 1965, 28 апреля. .

Были, правда, воспоминания Юрия Влодова * — Влодов Юрий Александрович (1932-2009) — поэт, участник московского андеграунда. Биография его невнятна и смутна. : «Я был пьяным и развлекался. Гляжу, в ЦДЛ за столиком сидит Василий Журавлёв. Друг Софронова и Грибачёва. Очеркист, руководитель семинара в Литинституте. Аферист, ханыга и прохиндей. Я давно о нём слышал. Говорили, будто бы он спёр эти очерки из журнала «Дальний Восток» пятигодичной давности. Вот, наверное, отчего я к нему прицепился: «Почему бы тебе не быть поэтом? Он моментом: „Ты, что ли, меня сделаешь? Хм... Я, вообще-то, таксёр по профессии. Я тебя понимаю, бля... Всё, заметано! Только смотри, чтоб атаса не было. Хипеж будет — у!“ Мы договорились с ним за пять минут. И у него начали выходить книги. Я сказал, что гонораров мне не надо, я так, интересу ради, это — потом, если приспичит. Жизнь прижала — приспичило. Позвонил, а он стал прятаться, клясться, что, гонорара, мол, не получил. Но я-то знал, что получил. И тут он брякнул: „Известия“ просят подборку — нужно дать. Написал я для него подборку, но внутри поставил два стихотворения Ахматовой. Публикация состоялась и... фельетон в „Литгазете“ — тоже. Я звоню ему: „Ну, что? Так я наказываю, Вася“. Он выступил в „Литературной России“ с письмом: мол, бес попутал, мол, у него в черновиках лежала любимая Ахматова... И исчез. Нет такого поэта Журавлёва» * — Беликов Ю. Иномирец: <О творчестве поэта Ю. Влодова> // Юность. — 1993. № 7. С. 72. .

Но это свидетельство специфическое, противоречивое и путанное, хоть и соответствующее общему тренду. Михаил Ардов пишет: «Но на Ордынке рассказывали и более правдоподобную версию. Якобы этот Журавлев вел поэтический семинар в Литературном институте, там он покупал у студентов стихи, а потом публиковал их под своим именем. А поскольку он платил молодым поэтам очень мало, то один из них решился отомстить ему — продал ахматовское стихотворение как свое собственное. И Журавлев ничтоже сумняшеся его напечатал» * — Ардов М. Легендарная Ордынка. — М.: БСГ-ПРЕСС, 2001. С. 242. .

Одним словом, всё как всегда — никаких точных сведений нет, и истина валится в зазор между воспоминаний современников.

Припечатала ситуацию песня Владимира Высоцкого, написанная в 1969 году «Посещение Музы или Песенка плагиатора»:

Я щас взорвусь, как триста тонн тротила, —
Во мне заряд нетворческого зла:
Меня сегодня Муза посетила,
Немного посидела и ушла!

У ней имелись веские причины —
Я не имею права на нытье, —
Представьте: Муза... ночью... у мужчины! —
Бог весть что люди скажут про неё.

И всё же мне досадно, одиноко:
Ведь это Муза — люди подтвердят! —
Засиживалась сутками у Блока,
У Пушкина жила не выходя.

Я бросился к столу, весь нетерпенье,
Но — Господи, помилуй и спаси —
Она ушла, — исчезло вдохновенье,
И — три рубля: должно быть, на такси.

Я в бешенстве мечусь, как зверь, по дому,
Но Бог с ней, с Музой, — я ее простил.
Она ушла к кому-нибудь другому:
Я, видно, её плохо угостил.

Огромный торт, утыканный свечами,
Засох от горя, да и я иссяк.
С соседями я допил, сволочами,
Для Музы предназначенный коньяк.

Ушли года, как люди в чёрном списке, —
Все в прошлом, я зеваю от тоски.
Она ушла безмолвно, по-английски,
Но от неё остались две строки.

Вот две строки — я гений, прочь сомненья,
Даешь восторги, лавры и цветы:
«Я помню это чудное мгновенье,
Когда передо мной явилась ты!»

На концертах Высоцкий предварял песню рассказом о казусе с Журавлёвым, а уж после такого шансов на снисхождение — прижизненное или посмертное — у поэта не было.

В этой истории интересно совершенно другое — никто не мог бы и подумать, что поэт Журавлёв напечатал бы стихотворение, зная, что оно ахматовское. Но в 1965 году не узнать стихотворение классика было не меньшим преступлением, чем плагиат. Классиков всё равно не знали (молодые люди вплоть до нынешних времён посылали какого-нибудь Блока в провинциальные журналы и получали квалифицированный ответ рецензента: «У вас, несомненно, есть талант, но надо работать. Стихи пока слабые, работайте ещё. Сейчас, к сожалению...» — и тому подобное). После появления Сети и поисковых машин эти розыгрыши стали чуть более затруднительны, но всё равно возможны. Человеческая природа неизменна, проблема в другом — литературные журналы дышат на ладан.

Прошло полвека, мы все живём в облаке чужих слов, и риски бесконтрольного заимствования повысились. Я сам несколько раз приходил в некоторый ужас, боясь выдать цитату из коллеги за свою: безусловно, я разделял мнение, более того, я сказал бы все именно так, и непонятно, откуда взялись эти буквы в черновике — я придумал, это взято из его письма или из ночного разговора в социальных сетях.

Шрифт одинаков и формат абзаца тот же.

Проблема авторства сейчас — чрезвычайно интересный (и важный) вопрос, который только глубже прячется в норку при криках «Плагиат!» «Нет, не плагиат!». Причём процесс идёт в сторону размывания фигуры автора. Если кто-то сообщает: «Как писал Александр Пушкин в романе в стихах „Евгений Онегин“ — „Мой дядя самых честных правил“», то мы смотрим на него с некоторой насторожённостью. Кто сказал «Мороз и солнце...»? Мироздание сказало. Так или иначе, «правильно оформленное цитирование» претерпевает не меньшие удары судьбы, чем буква «ё». Или иная сторона дела — Четвёртая часть ГК РФ честно нам сообщает, что идея, то есть — сюжет, не является объектом авторского права — только текст. Однако ж нет ли тут хитрой шкалы между плагиатом и самостоятельным текстом? Мы работаем по-разному понимаемыми понятиями и интуитивными правилами. К примеру, употребляется слово «рерайтинг» — обработка текста, когда «за основу берётся уже написанный текст, который пишется своими словами, при сохранении смысловой нагрузки» * — Шагалова Е. Самый новейший толковый словарь русского языка XXI века. — М.: Астрель, 2011. С. 244 . Когда меня и моих товарищей заставляли реферировать какое-то немыслимое количество статей классиков марксизма, это было своего рода рерайтингом.

Современный человек живёт в убыстрившимся мире, он плавает в облаке слов, выражений и историй

Но это может быть никем не отменяемый пересказ для школьников, адаптация, обзор с сохранением источников, а может быть перекрашенная кобыла, которую свели со двора, и вот в субботу хозяин обнаруживает её на соседней ярмарке. Иногда, кстати, и не перекрашивают.

Причём есть ещё хитрый случай плагиата — воровство приоритета: ты сидел в архивах, разбирал неровный почерк декабриста, но в мгновение можешь превратиться в просто человека, отряхнувшего пыль с документа. Его вырвали из твоих рук, обобщили и развили теорию. Оттого, я сталкивался с людьми, что лет по пять придерживали находки. То есть вроде бы научная идея ценна, но не объект охраны: кто первый встал, того и тапки. А есть ещё авторство bon mot — всяких слов и фраз, которые меняют хозяев, будто перчатки. К примеру, Долорес Ибаррури подозревали в том, что её лозунг 1936 года ¡No pasarán! взят у генерала Петена, который бросил «Ils ne passeront pas!» в 1916 году, когда немцы рвались к Парижу. Но есть ли тут авторское право? Насколько точным (и насколько длинным) должно быть высказывание для подозрений. Если я напишу: «Забрезжил рассвет» или «Он прижался лбом к холодному стеклу», а до меня этот штамп употребили многие — то что? А начнёт писатель бояться кого-нибудь обидеть, так конец ему. Страх делает писателя профессионально непригодным и погружает его внутрь презерватива, наполненного разрешённым воздухом.

Но тут мы можем далеко уйти, а хочется вернуться к казусу Журавлёва.

Современный человек живёт в убыстрившимся мире, он плавает в облаке слов, выражений и историй. Он употребляет огромное количество текстов — больше, чем биржевой клерк кофе.

Студентов часто обвиняют в плагиате и пресловутом «неправильном рерайтинге», я и сам ставил двойки за это. Но пока сохраняется бессмысленное производство ненужных текстов, где-то рядом будет маячить рерайтинг и копипаст (Шишков, прости!) * — Эта фраза украдена.
Точно тоже самое с ненужными никому диссертациями, со статьями, которые учёные дробят на части, потому что тогда в зачёт пойдут три, а не одна, с бесчисленными отчётами и программами переустройства всего к лучшему. Всё то, что вынуждает к увеличению количества текста, ведёт к честным и бесчестным заимствованиям.

Виктор Шкловский в «Третьей фабрике» писал: «Ведь нельзя же так: одни в искусстве проливают кровь и семя. Другие мочатся. Приёмка по весу» * — Шкловский В. Письмо Борису Эйхенбауму // Третья фабрика. — М.: Артель писателей «Круг», 1926. С. 103. .

Вот где приёмка по весу — там рерайтинг. Заставишь студента писать по три работы в неделю — он тут как тут. А в искусстве всё проще и сложнее. Один классик, успешный режиссёр, говорил, что ничего оригинального на свете вообще нет. И дальше этот режиссёр прямо-таки кричал: «Крадите всё! Крадите то, что вдохновляет вас или дает пищу воображению!». Он призывал хватать и вставлять в произведение старые и новые фильмы, любые книги, картины, фотографии, стихи, сны, случайные разговоры, архитектуру, мосты, дорожные знаки, деревья, облака, воду, свет и тени. Фокус здесь в том, что для кражи нужно выбирать только то, что трогает напрямик вашу душу. И ничего не скрывайте«, — говорил этот режиссёр, — «наоборот устраивайте праздник, когда всё удалось». И сам уже цитировал своего предшественника: «Не важно, откуда вы берете, важно — куда».

Я, кстати, не смог найти достоверного источника с номером страницы для этих фраз Джармуша и Годара, гуляющих по Сети.

Собственно, это разговор об авторстве в момент перепроизводства текстов.

Их избыточно много — несравнимо с началом шестидесятых.

С другой стороны, людей, что так влёт отличат Ахматову от Журавлёва сейчас гораздо меньше.

Другие материалы автора

Владимир Березин

Жизнь с ключом

Владимир Березин

Графоман

Владимир Березин

Жизнь Пьеро

Владимир Березин

​Рождение паровоза