Бриннер Р. Империя и одиссея. Бриннеры в Дальневосточной России и за ее пределами. / Пер. с англ. М. Немцова. — Владивосток: Валентин, 2016. — 368 с.

По этой семейной хронике можно было бы снимать фильм, и он был бы таким же напряженно увлекательным, как фильмы с Юлом Бриннером. Даже можно было бы убавить деталей, для пущей правдоподобности.

Бриннеры в книге — четыре поколения. Жюль Бринер, швейцарский бизнесмен, заброшенный торговой надобностью с толикой собственного авантюризма во Владивосток. Борис Бринер, человек, к созданию города непосредственно причастный. Актер Юл Бриннер («н» в фамилии уже удваивается) и его сын, автор книги, Рок.

Жюль прибыл во Владивосток в середине 1870 годов, когда город еще только появлялся — не только на карте, но и на земле. Поработать к своим 25 годам он уже успел в Шанхае и Нагасаки. И, как говорят сейчас, активно включился. Став со временем купцом первой гильдии, Бринер с компаньонами владел логистической компанией, рудниками Тетюхи, строил дома, меценатствовал, основал филиал Русского Географического общества и Общество изучения Амурского края. То есть искренне работал тогда, когда строился Транссиб, и тут же ходили амурские тигры (автор не скупится на сочные детали, вроде моды на бороды или рецептов варений того времени). Город ему многим обязан и не забыл этого — в честь Юлия Бринера названы северный входной мыс бухты Гека Амурского залива и улица в пригороде Владивостока.

Его сын Борис продолжил дело отца, вот только революционная эпоха не способствовала уже успехам предпринимательства. Но и тут он со своими талантами пригодился — молодому и мало кем признанному советскому государству нужны были инвестиции (как не сбиться на современное бизнес-наречие?), необходимо было это самое международное признание. И Борис, участник, к слову, Ледяного похода, становится по сути владельцем тех же семейных рудников тогда, когда вроде бы никакой частной собственности быть уже не могло, ищет и находит для них иностранные капиталовложения. Но долго так продолжаться не могло, и семья бежала от очень возможного ареста, прячась и конспирируясь, как в шпионском фильме. Бросив все вещи и покинув квартиру в пять утра, «в густом тумане на лодке они вышли из бухты Золотой Рог» (немного дальше у них еще будет обмен на КПП Чарли — сохранившие швейцарские паспорта, они были обменены на советского военного летчика, содержавшегося в швейцарской тюрьме). Пока же бегство, почти длиною в жизнь (все последующие Бриннеры жили больше в дороге, чем где-либо еще), по очень странным геополитическим границам того времени. Так, в Харбин они ехали «как швейцарская семейная пара в русский город независимой маньчжурской империи на территории Китая, ныне оккупированной японцами».

Кровь на струнах цыганских семиструнок, три дюжины трубок опия в день вместе с Жаном Кокто, наркоторговцы вынуждают бежать из Парижа...

Самый известный Юл, герой «Великолепной семерки» и «Король и я», родился во Владивостоке, но даже дома у него говорили, как на коммунальной вавилонской кухне: «Маруся говорила с Борисом по-русски и по-французски, тот иногда по телефону разговаривал по-английски, а в доме слышалась китайская, корейская, чешская и японская речь». Соответственно и мотало Юла — Харбин, Шанхай, Париж. Поездки в Швейцарию и Англию. Потом Америка, откуда он сбегает в Европу. Отсюда, не только из его фантазии, эти 20 легенд его происхождения: сын цыганки... актер из Франции... наследник монгола... И из «страсти к разрывам» — автор, сын Юла, даже возводит это к фундаментальным свойствам русской ментальности — ведь уже в 5 лет Юл пытался сбежать из дома. Было же с самого начала в его жизни все — здесь автор повторяет из своей предыдущей книги «Юл: Человек, который мог быть королем. Воспоминания об отце и сыне» (М.: Эксмо, 2004), но тем не менее интересно.

Кровь на струнах цыганских семиструнок, три дюжины трубок опия в день вместе с Жаном Кокто, наркоторговцы вынуждают бежать из Парижа... На опий Юл подсел, как и Булгаков, используя его первоначально как болеутоляющее, после травмы в цирке, но скоро излечился от недуга. В Париже Юл надолго не задержался — его манила Америка, страна, где «делают кинозвезд», и где его ждали все прелести жизни без гроша за душой и даже без языка. Впрочем, были и какие-то плюсы — учеба театральному мастерству у Михаила Чехова, работа над первыми телепередачами (ток-шоу с Сальвадором Дали!), подработка в культовом клубе «Голубой ангел» и женитьба на голливудской инженю. Но этого Юлу было явно недостаточно — еще в детстве он поставил себе целью к тридцати годам стать звездой. И не ошибся — после мюзикла «Король и я» поклонников разгоняла конная полиция, а настоящие монархи робели, заходя к нему в гримерку. Золотыми годами Голливуда, когда за «Оскара» в одной номинации соревновались Джеймс Дин, Кирк Дуглас, сэр Лоуренс Оливье, Юл наслаждался по полной: заветная статуэтка оказалась в его руке, тусовки с «Крысиной стаей» Синатры, а в его постели — Джуди Гарланд, Марлен Дитрих, Мэрилин Монро и Ингрид Бергман... Не жалея ни себя, ни окружающих, Юл много работает и играет в своих лучших фильмах. Пока, как водится, все не идет наперекосяк: он оказывается почти в изгнании в Европе (бежал от крокодильих американских налогов) и играет в паршивых спагетти-вестернах только для того, чтобы свести концы с концами после очередного развода. А под конец жизни возвращается в Америку, чтобы стать ее величайшим Королем: больной неоперабельным раком, сходящий с ума от постоянной боли (следствие парижской травмы), рассорившийся со всеми родными и друзьями, он из года в год играет по восемь спектаклей в неделю, потому что «счастлив только на сцене» и «свой статус звезды он любит, а жизнь ненавидит» (из «Юла: Человек, который мог быть Королем»).

Монолог сына, обращенный к отцу, их посмертный диалог, рассказ о семье и предках последнего в роде Бриннеров

Чтобы достичь всего этого, надо было от очень многого отказываться. И Юл отказывался: как цыган, он бросал страны, родителей, жен, детей... А Рок, слишком поздно это понявший и дорого за это заплативший, старался понравиться отцу, неосознанно повторяя его жизнь — звезды-любовницы, наркологическая клиника в том же возрасте, выступления на сцене, друг-камердинер, как у Юла, пытаясь превзойти его — написал книгу, получил степень по философии, когда Юл всего лишь прослушал курс в университете... Бросался все в новые работы и поиски себя — то странствующим хиппи-трубадуром Красная Шапочка, то телохранителем Мохаммеда Али, то водителем мафии, то университетским преподавателем... Да что там — пытался просто стать ему сыном, не быть потерянным на очередном витке восхождения Короля... И, по сравнению с той же предыдущей книгой «Юл», здесь принятия и примирения гораздо больше. Меньше инвектив и горечи, больше — что Юл был хорошим отцом, они были необычайно близки.

Монолог сына, обращенный к отцу, их посмертный диалог, рассказ о семье и предках последнего в роде Бриннеров (Рок пишет, что живет один, чтобы «не жалеть, что живешь с кем-то», и детей у него нет) — лишь один из плюсов этой в общем-то не бедной на факты и истории книги. Постоянно рифмующейся с историей России и, конечно, Владивостока. Тут, кстати, Рок педантичен и тщателен — дает исторические экскурсы (от революционных до перестроечных), приводит ценные детали (японские разведчики мониторили даже глубину байкальского льда, по которому подвозили боеприпасы к театру военных действий — Транссиб еще не был достроен). Нелишне не только для иностранного, но и отечественного читателя!

Единственное же, что вызывает вопросы, это перевод. Впрочем, видя имя Максима Немцова, известного, как бы это сказать, весьма фривольным и инновационным подходом к русскому языку, уже ждешь лингвистического квеста. И он начинается... «Хайдн», «Хегель», «Суифт» — хорошо, понятно... «Виктор Юго» — вспоминаем французское произношение имени Гюго. «Ёкохама» — да, Йокогама действительно так звучит по-японски. А вот не Беккет, а «Бекетт» (это не опечатка, а на многих страницах) — это зачем? Да, нас предупредили, что «все имена собственные приведены в соответствие с современной произносительной нормой английского языка», но, может, не надо уж настолько? А все эти фразы и конструкции, которые не совсем «подъезжая к станции, с меня слетела шляпа», но гораздо естественнее смотрятся в английском оригинале, но никак не на русском? Судя по этой и всем предыдущим работам переводчика, личная задача и крестовый поход у Немцова — максимальный опор на англоязычный оригинал, не переложение на русский, а скорее прямое импортирование, этакая прививка английского и его инкорпорирование в русский. Но и тут система, хоть убейте, хромает: группа The Who не переводится, а транскрибируется как «Ху», все названия рок-песен переводятся (альбом Боба Дилана «Блондин о блондине»), а вот «фолк-сингер» таковым и остается, название кинокомпании переводится, но частично — «ХХ Век Лимитед»... Впрочем, и здесь случаются яркие стилистические находки вроде «незатейливая шершавость их вокальных гармоний» и «блескучих звезд рока».

Как сказал сам Рок Бриннер в интервью, которое я брал у него в далеком 2004 году, в один из первых его приездов в Россию (а в книге дается трогательный травелог о всех приездах, русских друзьях и даже героях семейной летописи): «Ладно, у всех сложное детство, не только у меня. Поэтому давайте не будем оплакивать несчастных детей кинозвезд. Да, это было непросто. Но благодаря моему отцу я узнал Жана Кокто, Пабло Пикассо, Чарли Чаплина, Мэрилин Монро и других». Узнать их с другого ракурса, как и тот же Владивосток и его историю, где, кстати, Рок уже стал постоянным гостем и чуть ли не почетным жителем, можем и мы. Но Беккета все равно жалко.