Бишоп С. Девочка, которая не умела читать / Пер. с англ. А. Глебовская; ил. Э. Кинг. — СПб.: Поляндрия Принт, 2019. — 248 с.

Как странно всё-таки устроена Вселенная. Родители бросают свою дочку в магазине. Чужие люди вдруг становятся семьёй. Никто не замечает, как это хорошо, когда не происходит катастрофа... Или вот взять, к примеру, кенгуру: когда их увидали бледнолицые, впервые посетившие Австралию, они спросили местных жителей: «А что это за звери — как на пружинах прыгают по высохшей земле, с такими сумками на животе, в которых ещё прячутся их дети?». Им, улыбаясь, отвечали: «Кенгуру», что в переводе с языка аборигенов, вообще-то, значило «не понимаю». Нет-нет, не стоит удивляться, что девочку, которую забыли в магазине, засунув, точно вещь, в специальный шкафчик для потерянных пакетов, хозяйка книжной лавки Нетти Джонс, посовещавшись с малолетним сыном Майклом, в конце концов, оставила себе: тем более что даже отдалённого желания забрать её в свою семью тогда, по правде говоря, никто не проявил. И то, что Нетти с Майклом назвали девочку Вещичкой, опять же, если вдуматься, совсем даже не странно: такое имя редкость, а ей оно к тому же ужасно подходило, да и с фамилией прекрасно сочеталось. Судите сами, как звучит: Вещичка Джонс! Волнующе, таинственно, забавно... Быть может, недостаточно изысканно? Зато оригинально! И вроде бы мечтательно, и вроде бы разумно. Такое же звучание у этой дивной книжки, написанной мисс Бишоп за письменным столом под красной лампой с регулируемой ножкой.

Однако же вернёмся к привычным странностям Вселенной. Шесть лет, которые прошли с того момента, как перепуганная до смерти Вещичка внезапно обрела своё второе имя и новую семью, она делила с Джонсами заботы и печали, десятки литров чая и всё, что полагается, когда живёшь с родными под крышей собственного дома. Вот только домом Джонсам был их книжный магазин, а это... Это странно. Представьте гамаки, которые в ночи натянуты между рядами книжных полок: в отделе старых книг похрапывает Нетти, которой нравится вдыхать их кисловато-сладкий пыльный запах, у Майкла место там, где словари, чья точность и надёжность как будто навевают особо правильные сны, а вот Вещичка спит среди альбомов, среди больших красивых книг о путешествиях и странах, в которых много иллюстраций и много фотографий, но мало, крайне мало слов. С такими книгами ей как-то... поспокойней. Что, в общем-то, опять, в который уже раз, ничуть-ничуть не странно. Поскольку эта девочка одиннадцати лет, живущая полжизни в книжной лавке, не знает, как сложить в слова разрозненные буквы, и больше, чем гадюк, чем холода и темноты, чем голода и даже высоты, она боится, что её когда-нибудь раскроют. Ведь если миленькие Джонсы — поклонники бумаги и чернил, ценители поэзии, любители науки, большие знатоки английской, итальянской, французской, древнерусской и древнегреческой литератур — когда-нибудь узнают, что им так долго и так подло врали, прикидываясь грамотной, но ею не являясь, они наверняка... Да-да, они наверняка её оставят, прогонят или просто бросят. И это... Это страшно. И очень-очень больно. Вещичке ли не знать. Вот почему она так яростно и пылко, так тщательно хранит свою большую тайну. А Джонсы, погружённые в чудесный мир из букв, составленных в округлые и яркие слова, которые, как бусинки, нанизаны на нити то длинных, то коротких предложений, идущих друг за другом, подобно пешей гвардии Её Величества английской королевы... — ну, да, вы, очевидно, догадались: едва ли Джонсы что-то замечали. Только, пожалуйста, не думайте о них уж очень плохо — ведь Джонсы так добры, заботливы, умны, ужасно много всего знают, чем, к слову, совершенно не кичатся. А то, что любящие люди порой не видят в своей лавке такого очевидного слона, по мнению Вещички, не так уж, в общем-то, и странно... А вот, что точно странно, так это то, что господин Монтгомери — владелец самого большого в мире магазина книг — решает отойти от дел и просто так отдать своё «восьмое чудо света» каким-то неизвестным Джонсам из деревни, вместо того, чтобы продать его за кучу денег действительно успешным бизнесменам. Хотя... Быть может, вы уже давным-давно подметили: что «странно» для одних, другим обычно кажется «нормальным». А как оно на самом деле — никто доподлинно не знает. К тому же этот книжный магазин, прекраснее которого, по слухам, просто нет, серьёзно подрывает веру в здравый смысл и подкрепляет веру в чудеса.

Сильвия Бишоп, находится в «опасной» близости от «рая»

С тех пор, как Роальд Даль придумал свою фабрику по производству шоколада, едва ли в мире детских книг встречались уголки, которые бы так манили, так влекли, так поощряли сладкоежек, прощали их, порабощая, и странным — впрочем, нет, не странным, скорее, уж волшебным — да-да, волшебным образом угадывали их самые заветные мечты. Но, знаете, то место, которое рисует на своей волшебной карте Сильвия Бишоп, находится в «опасной» близости от «рая», воссозданного Далем внутри одной из самых знаменитых и в то же время наглухо закрытых фабрик в мире. Конечно, дело тут не в метрах, не в тяге к шоколадным удовольствиям и даже не в традициях, наверно, которые английские писатели порою соблюдают. А дело в том, что Бишоп, вслед за Далем, своим читателям как будто тоже предлагает принять участие в невероятной лотерее и вытащить билет, дающий право входа в тот самый «рай», попасть в который очень сложно, поскольку он настолько же реален, насколько невозможен. Как остров Ним. Как сладкий сон за несколько минут до пробужденья. Или как тот скелет русалки, что выдумал Жюль Верн и так подробно, достоверно, изобретательно и точно описал. Вы сами убедитесь в том, что книжный магазин Монтгомери, свалившийся на Джонсов точно с неба, стоит в ряду таких чудес, когда в него войдёте.

В отличие от прочих магазинов, «Мир книг» напоминает странный — ну, да, и вправду очень странный, то есть особенный, единственный в природе лифт, перемещающий не посетителей, пришедших за товаром, а сами помещения — огромные, заполненные книгами хранилища. То вверх, то вниз, то по петле, над потолком и по стене — он ездит как угодно, внушая посетителям не только дикий страх, но и восторг, и трепет, даже счастье: как будто вы попали к Вилли Вонке, но вместо шоколада, ирисок и зефира здесь поглощают женские романы, романы о войне, грабителях, лесных зверюшках и пиратах, а также призраках и старых замках, автомобилях, самолётах и крупных островах, затерянных в Индийском океане, о злых волшебниках, врачах и астронавтах, собаках и котах, бездомных и монархах, о говорящих кабачках, святых, мошенниках, влюблённых и учёных, — ну, это если вкратце. При этом каждый зал обставлен в строгом соответствии с той темой, которая лежит в основе книг, отправленных в него хозяином на службу. Зал авиации, к примеру, похож на узкую кабину самолёта, зал словарей сияет белизной и строго наярлычен, а зал, где на полу валяются сосновые иголки, был спроектирован специально для любителей природы. И вот вы носитесь по ним, по этим... странным? нет, не странным — но удивительным, по-своему коварным, с большой любовью и глубоким смыслом оборудованным залам. Сначала вместе с Джонсами, которым сэр Монтгомери устроил перед тем, как улететь, прощальную экскурсию, а после со свирепым, неуправляемым и саблезубым Гюнтером — котёнком бывшего хозяина, немного укротить строптивый нрав которого сумела лишь Вещичка. Вы спросите: зачем же нам бежать за ними по гулким залам «Мира книг»? Ну, как — зачем? Чтобы найти трагедию Шекспира, «потерянную» мистером Монтгомери почти таким же образом, каким шесть лет тому назад была «потеряна» сама Вещичка Джонс. Вы скажете: так это что-то личное? И да, и нет. Нет — потому что сэр Монтгомери к трагедии Вещички, не Шекспира, естественно, никак причастен не был. А да — поскольку девочка, которая так честно и так искренне и, вместе с тем, так изощрённо и талантливо скрывала, что безграмотна, конечно же, считала своим личным долгом распутать узел из поддельных слов, запутанный мошенником и лживым книгочеем. Вот только как она сумеет это сделать, если сама не слишком преуспела в чтении? Ну, знаете... А как справляются коты? Они ведь тоже, что уж там, до ужаса безграмотны — однако же умеют наблюдать и, незаметно навострив свои смешные уши, так чутко слушать и мотать на ус, запоминать и применять на практике полученные знания, «читая» эту «странную» Вселенную при помощи своих — то есть особых — чувств.