Художественный текст потерял самоценность. Прежде всего, в глазах авторов и читателей. Глупость, конечно, потому что художественное начало первично по отношению к любому другому. Человек начинается с воображения, человек живет мечтой, он живет в сконструированном мире воображаемых общностей. Умение абстрагироваться от наглядности и видеть в действительности нечто большее предопределило нашу эволюционную успешность. И вот — финал, люди не хотят читать художественную прозу, а писатели стараются ее чем-нибудь разбавить. Эпидемия затронула и жанровую литературу. Игра ума и сила художественной изобразительности все больше уступают желанию вбросить в сознание читателя некие идеологемы, рассказать ему что-нибудь практичное, полезное. Детектив стремятся сделать чем-то прикладным. Отыскать воображению завалящую социально значимую работенку. Пусть крутит динаму — обучает, поучает, прививает надлежащее мировоззрение. Работает на благо людям. Занимается всем чем угодно, только не детективом. Станет серьезным, как настоящая литература, наконец. Как будто она не была таковой и не работала на благо.

Попытки быть полезным, серьезным и актуальным в современном убогом, плоском понимании, ведут к гибели жанра. Четыре переводных романа, вышедших в последнее время, вполне отражают эту тенденцию.

Мамочкин триллер

Чем хороша (и одновременно, по закону диалектики, плоха) современная книжная индустрия? Тем, что бросила гоняться за журавлем, рада и синице. Зачем ловить в сети продаж всех читателей? Можно довольствоваться небольшой, но постоянной аудиторией. Такая философия соответствует нынешним принципам индивидуального подхода к потребителю: «бабе — цветы, дитям — мороженое».

Вот, говорят, что основные читатели — это женщины. Верно, но слишком общо и не соответствует реальному многообразию действительности. Женщины бывают разные.

В наш век победившего гуманизма, в первую очередь, надо думать о наиболее дискриминируемой части населения. А кто это, если говорить о прекрасной половине? Отчаянные домохозяйки, мамочки без страха и упрека.

Славу им и пропела в своем романе «Простая услуга» Дарси Белл.

Что нынче нужно для того, чтоб вписываться в стандарт доски почета, быть в центре внимания? Конечно же, быть хорошей, дамой приятной во всех отношениях. Естественно, порочной. Оба этих качества, взятые вместе, дают бронебойный эффект. Они должны стать предметом гордости современной женщины. Наши мамы такие милые, но стоит нам оставить их одних...

Об этом и роман, о том, что там таится у мамочек в потемках души. И хотя героини романа существуют в разных мирах (Стефани — типичная курица-наседка, блогерша-домохозяйка, Эмили — бизнесвуман-суперстар), роднит их неистребимый материнский инстинкт.

Однако следует сказать пару слов и о сюжете. Здесь ничего сложного. Эмили просит свою подругу Стефани забрать сына из школы. В итоге исчезает сама. Дальше, как и положено, все оказывается не так, как выглядело. «И под этой личиной, скрывался, блин, уголовник». Впрочем, речь в данном случае идет не о мужчинах. С мужиками в «Простой услуге» все в порядке, они — просто козлы. Пусть не курят и не пьют, и зарплату отдают, кроме секса и детей с них и взять-то нечего.

Еще одна обязательная пошлость — «все лгут». Об этом недалекого или читателя предупреждают сразу, в первом предложении: «Моя мама говорила: «У всех есть секреты. Вот почему невозможно узнать другого по-настоящему. Или по-настоящему доверять другому. Вот почему невозможно узнать самого себя. Иногда мы храним секреты даже от себя самих». Настраивайтесь, мол, на сеанс разоблачения тайных женских пороков и пристрастий: наркомания, алкоголизм, инцест и убийства.

Стефани, кстати сказать, родительницу не сильно слушала. Ее распирает от секретов. Ей намного интереснее выбалтывать их, приправляя для маскировки густым сиропом из розовых соплей, чем таить. Для того и блог. Что ж, в этом есть нечто раскольниковское — щекотать нервы непонятными окружающим намеками и откровениями.

Главное новшество книги — Дарси Белл предоставляет читателю возможность полистать мамочкин блог. Удовольствие сомнительное. Тот, кто заглянул хотя бы в один такой — читал практически все. Большого проку в дублировании стандартного контента нет. Разве что в научных целях: исследовать механизм вранья, лежащего за «ми-ми-ми» и «сю-сю-сю»: «Мамы, привет! Этот пост будет отличаться от тех, что были в моем блоге до сих пор. Он не самый важный, потому что самое важное на свете — это то, что происходит с нашими детьми: их нахмуренные бровки, их улыбки, их первые шаги, их первые слова. Давайте просто скажем, что этот пост... СРОЧНЫЙ. Крайне срочный».

Признаюсь, я поначалу испугался, что вся книга будет выполнена в форме приторного, назойливого блога очумевшей домохозяйки. Но нет, назойливый треск виртуального «я» Стефани занимает не более четверти книги. Остальное пространство заполнено вариациями на тему бессмертных творений Буало-Нарсежака (трупы оживают, а женщины беспощадны к стоящим на их пути мужчинам), роялями в кустах и скелетами, с грохотом вываливающимися из шкафов. Ну и само собой терзаньями в лучших традициях мелодрамы «Как я могу спать с мужем умершей подруги?» Венчают же все это действо завершающие титры «Жизнь удалась», где вместо надписи икрой по икре, всего лишь одна, но своя икриночка — сынок, и никаких мужиков поблизости.

Детектив? Да ну его, сляпаем как-нибудь. Заставим читателя пробежаться по хоженым маршрутам, в жизни ведь главное не преступление и наказание, а то, что происходит с нами и нашими детьми.

Правда, ведь, мамочки?

«Доктор! У меня это...»

Раньше писали про больное общество. Теперь про больных людей. Следствие ведут инвалиды. У Джоан Роулинг Корморан Страйк скачет по Лондону на одной ноге, подобно Джону Сильверу, не обладая при этом прозорливостью и жизненным опытом последнего. А ведь из одноногого кока мог бы получиться неплохой сыщик. Хороший мог бы выйти сюжет. Ловко ускользнув с пиастрами от Джима Хокинса и его шайки, старый пират открывает частное детективное агентство вместе со своей старухой, этакой Бертой Кул XVIII столетия.

Но бывают заболевания и другого свойства, не связанного с опорно-двигательным аппаратом. «Тут помню, а тут не помню». Причины такого рода провалов могут быть связаны как с самим человеком (пить надо меньше, а уж мешать с таблетками горячительные напитки вовсе не следует), так и с окружающими (соседи доводят, подрывают своим враньем веру в адекватность восприятия действительности).

Что получается в итоге воздействия обеих причин показано в новом, вышедшем почти одновременно с зарубежным изданием, романе «Женщина в окне» автора-дебютанта А. Дж. Финна.

Если вы настолько мужественны, что дочитали до конца «Девушку в поезде» Полы Хокинс, то вас ждет много знакомого. Героиня по имени Анна Фокс, психолог в отставке, наливается каждый день под завязку. И у нее тоже трагедия. Правда, лет Анне побольше, и ездить на поезде в Лондон не надо. Дом с убийством — вот он, напротив, разглядеть нетрудно. Тем более вооруженным взглядом. И да, «волею судьбы она не может выходить из дома», у нее агорафобия.

Поэтому женщине ничего не остается, как смотреть старые фильмы (само собой, Хичкок), принимать гостей и наблюдать за убийством, которого, как ее пытаются уверить, не было. Но мы то, читатели, понимаем, что все произошло на самом деле, иначе и писать книжку не стоило. Похоже, понимает это и прозорливая полиция, которая не спешит звать санитаров на помощь бывшему доктору-психиатру, практикующему теперь в интернете.

Читая книгу А. Дж. Финна (это относится и к следующему роману Элис Лаплант), я внезапно понял, что Жюль Верн умер, но дело его внезапно ожило. Познавательно и занимательно — снова в моде. Ну, кто будет читать скучные медицинские справочники? А вот если рассказ о психическом расстройстве упаковать в триллер, заглотят в один присест.

Одна беда, здесь тоже требуется терпение. Потому что человек покупает книгу не для того, чтобы ознакомиться с реальной и виртуальной жизнью, страдающих агорафобией. А тут одно убийство на всю книгу.

Хочется интриги. Но чего ждать от романа, в котором все действие происходит в четырех стенах, а каждый выход на улицу — акт героизма?

Детективная составляющая оставляет желать лучшего, с нагнетанием напряжения тоже не все в порядке, слишком уж не торопится убийца убрать свидетеля. Впрочем, понятно почему. Псих играет с психом в кошки-мышки. Шоу довольно вялое и предсказуемое. Неужели здоровые люди закончились раз и навсегда?

Инопланетянка на вечеринке

А вот из этой книги читатель много чего узнает о деменции. Главная героиня «Расколотого разума» Элис Лаплант, доктор Дженнифер Уайт (хирург на пенсии), страдает Альцгеймером. Без этого психического заболевания книга бы просто не состоялась. Да и автору не удалось бы триста пятьдесят страниц водить читателя по пустыне безумия вокруг вполне очевидной разгадки.

Наверное, прав один из врачей, предлагающий тем, кто страдает Альцгеймером, относится к этому с позитивом: «Жить с Альцгеймером — это как ходить на вечеринку, где вы еще никого не знаете... Каждый обед может стать лучшим в вашей жизни. Каждый фильм может стать самым увлекательным из всех, что вы видели!». Но мы-то, читатели, Альцгеймером, еще не заболели. Поэтому бесконечное (как только автору самому не надоело?) описание вновь проживаемой жизни Дженнифер в каждый последующий день, наскучивает уже к середине. Аккуратно нацеживаемые время от времени воспоминания и озарения ситуации не улучшают.

В этом романе дело плоховато с исходной детективной затравкой. Ну да, убили подругу нашей душевнобольной довольно неприятную Аманду («зачем живет такой человек?»), а бабуля Дженнифер что-то видела. Более того, ее подозревают в убийстве. Но мы заранее можем предположить, что совершенно напрасно. Во-первых, потому что миссис Уайт — главная героиня и вообще больной старый человек. А убийцей при таком раскладе должен быть молодой, здоровый и нормальный. Пенсионеры убивать не могут, они — совесть нации. Во-вторых, Дженнифер уже обвинили в убийстве, а так не бывает (или бывает крайне редко), чтобы подозреваемый изначально оказался искомым преступником. Мы-то понимаем, что убийца — всегда тот, кого трудно заподозрить (и Элис Лаплант тоже в курсе этого правила). В третьих, — Дженнифер не единственная, кто умеет орудовать скальпелем (жертве начисто отрезали пальчики на одной из рук).

При таком раскладе определить убийцу можно без особого труда, тем более, что выбор подозреваемых в «Расколотом разуме» небольшой, так что ошибиться трудно.

Зачем пишут такие книги? На этот вопрос можно ответить без труда. Автор пасется в привычном загончике, не выходит за пределы комфортной зоны. Пишет о том, что хорошо знает. Дик Фрэнсис поведал нам о мире конного спорта. Сэм Льювеллин о яхтах. Тесс Герритсен о врачах и медицине. Вот и здесь такой же случай. Популярная лекция от представителя американского общества «Знание», замаскированная под триллер.

Для кого это издают? — вопрос более сложный. Я понимаю, что эксперимент Лаплант в свое время заметили и даже увенчали какими-то премиями и наградами. Но достаточный ли это повод для перевода на русский язык? В мире много разного рода соревнований, конкурсов и, соответственно, лауреатств: бег в мешках, поедание пельменей, метание коровьих лепешек.

Наконец, возникает вопрос: почему все это называется «триллером»? В ежедневном блуждании во тьме безумия мало захватывающего. Кроме того, героине ничего не угрожает, ну разве кроме прогрессирующей болезни. В тюрьму ее не посадят, убийца к ней не подберется. Доброе имя для нее тоже пустой звук. Душевнобольные находятся по ту сторону права и морали.

В итоге, в который раз уже приходится говорить о порочности стремления к оригинальничанью. Интересно, написал ли кто-нибудь детектив, где следствие ведет труп, лежащий на кладбище?

Женщины за работой

Анжела Марсонс вскочила в детективный поезд в один год вместе с Полой Хокинс. И пока последняя почивала на лаврах, принялась штамповать книги о расследованиях инспектора Ким Стоун одну за другой (за три года — семь штук). Экранизации пока нет. Так что перед нами британский полицейский сериал в прозе.

Чем хороша Марсонс? В первую очередь тем, что здесь не приходится ждать по двести страниц, когда же наконец что-то произойдет, продираясь сквозь буераки внутреннего мира действующих лиц. В тех же «Мертвых душах» отлистал пятьдесят страниц — и уже три трупа. Полицейские бегают как заведенные: разнюхивают, допрашивают, собирают улики.

То есть все в порядке. Никто не наливается спиртным до синих бровей, не набивает, как верблюд, желудок впрок ксанаксом и валиумом. Фенозепам? Нет, не слышали. Герои «Мертвых душ» четко помнят, какой нынче день недели и не страдают психическими расстройствами.

В чем состояла проблема героинь предыдущих романов нашего обзора? Они не работают. Где по возрасту, где по болезни. Оттого гуси и летают у них целыми стаями.

Труд облагораживает человека. Любимый, общественно-полезный — вдвойне. Поэтому смотреть на Ким Стоун и ее коллег — Стейси Вуд, доктора-паталогоанатома Эй, да даже пронырливую журналистку Трейси Фрост — приятно. Ничто так не радует, как вид работающего человека. А тут еще соцсоревнование с мужской половиной полиции: кто на свете всех умней, всех глазастей и смелей?

Но роман все же не так хорош, как предыдущие книги о Ким Стоун. «Мертвые души» захватило всеобщее моровое поветрие — «учение с увлечением».

Марсонс замахнулась на важные социальные проблемы, которые обычно остаются за пределами внимания полиции. Если бы не самоубийство и останки, найденные на земле семейства Коули, кто стал бы этим заниматься? Расизм, ксенофобия, сексизм — с них начинается путь к «мертвым душам».

Все верно. Поэтому ошибка не в идеях, в том, как они воплощены в романе.

Оттого что несправедливость и человеческая злоба количественно нарастает от страницы к странице, качественно мало что меняется. Меня вид взволнованной матери индийской девушки впечатляет, а сцена травли человека собаками кажется пошлостью (русская классика приучила). Живое человеческое беспокойство, волнение, затрагивает больше, чем привычно фонтанирующие в новостной ленте ужасы насилия. Когда писатель устами персонажа призывает вспомнить о родных и близких пострадавшего — это звучит как обычный дикторский конферанс к телекартинке, от которой все устали. Совсем другое дело, когда он заставляет нас сочувствовать и сострадать конкретному человеку. Вот это уже искусство, литература. Нужно не говорить о серьезности проблем, а быть серьезным. Иначе всякая проповедь диалога и понимания превращаются в пустые лозунги, в новые заветы партии. Мы знаем, чем заканчивается время заветов. Абсолютным цинизмом. Моральные принципы превращаются в дешевую агитку.

Марсонс, заинтересовавшись подоплекой описанных в «Мертвых душах» преступлений, покидает территорию романа. Книга становится средством пропаганды, писатель переходит к колумнистике. Печально. Но и показательно. Автор нынче крепко встал у микрофона, подхватил истрепанную повестку дня (феминизм, мультикультурализм, борьба с дискриминацией и т.д.) и совершенно позабыл о том, что его задача самому задавать тему для дискуссий, а не повторять прописные истины, которые можно почерпнуть из интернета, газет и телевидения.