Смерть тараканам, скидки инвалидам.

Из объявления в газете.

Таракан, постоянный наш спутник, вызывает два чувства — либо отвращение, либо страх.

Что-то в маленьком существе может вызывать такой страх, что делает таракана не просто бытовой неприятностью, а настоящим врагом.

У Кручёных, в поэме «Случай в нумерах» Таракан страшен:

...Матушку любезную
Покойницу
Тот таракан
Забодал, закусал, зажал,
Кровь, как варенье, из сердца высосал!
А она-то мне жалилась:
— Васенька, чую я,
Изопьёт он меня,
В душу усищами — бу-бу-бу! * — Кручёных А. Случай в нумерах // Избранное. — München: WilhelmFinkVerlag, 1973. С. 433.

В массовой культуре есть набор стереотипов. Враг там легко вычисляем: в советском приключенческом фильме, если молодой человек начинал ходить в ресторан чаще, чем раз в год, сразу становилось понятно, что его ждёт большая беда. Если кто-то из героев говорил вкрадчивым голосом, сразу было понятно, вот шпион, а если женщина одевала платье короче колена, то всякий, кто рядом, оказывался втянут в преступление. Набор признаков врага в неприхотливой культуре масс очень прост — подобно «арафаткам», саддамовским усам, длинным шпионским плащам вкупе со шляпами и тёмными очками, в американские комедиях.

Это классический механизм ксенофобии, когда чужая нация заменяется признаками.

Есть истории, сродни сказаниям о героях, в которых рассказывается, что тараканы не боятся радиации, и толпы мутировавших усачей в белых хитиновых панцирях расползаются от реакторов.

«Таракан, таракан, таракашечка...» — речитативом повторяют по России детские стихи люди разного возраста. Чуковский оказался провидцем — таракан стал героем.

Он плодится и множится.

Одним словом, насекомые и членистоногие.

Наибольший страх вызывают представители наиболее совершенного по сравнению с нами биологического вида.

Тараканы — биологически совершенные существа, оттого и возникает к ним у человека ненависть.

Ему кажется, что тараканы не мутируют и не эволюционируют. Простому человеку даже непонятно, сколько живёт таракан, у Брема по этому поводу ничего не написано. Какова его смерть — естественная, а не от удара тапочком? Всё это человеку масс неизвестно, и оттого он придаёт тараканьему племени ещё большую зловещесть.

Женщины испытывают особое отвращение от вида тараканов. Это оттого, что женщины исполняют функцию продолжения рода, и всякий конкурент, тем более совершенный, ей противен.

В фантастической литературе есть мотив изнасилования женщины космическим тараканом. Героиня космической саги о «Чужих» проходит именно через это. Наваливается на неё таракан, и рожает она потом другого таракана, и длится эта страшная история из фильма в фильм. Фильм вышел в мае 1979 года (снимать начали в 1978, сценарий несколько раз переписывали, функционал Чужого то и дело менялся, а во втором «Чужом» его биология дополнилась), Ганс Рудольф Гигер сделал свой «Некрономикон», его третью книгу в 1977, но содержались только непонятные прототипы, замеченные создателями будущего фильма; прототипы в той мере, в какой вертолёт Да Винчи прототип Ка-50.

Потом Кэмерон и Уинстон нарисовали Королеву Чужих в 1986 — и образы эти стойки, неистребимы, как сами космические тараканы, и никуда из нашей культуры не исчезнут.

Нет, конечно, Чужие не совсем тараканы — это чрезвычайно сложные существа, с непростым циклом развития. С яйцами, откуда появляется лицехват — хвостатый паук на восьми ножках, который ловит жертву и через рот запускает в неё паразита. Паразит-эмбрион через день-два вылезает через грудную клетку (отчего не лезть через мягкий живот — непонятно), и, наконец, через несколько часов формируется взрослая трёхметровая особь. Потом оказалось, что у чужих ульевая система, королева-матка, Чужие, выросшие в собаках, ну и тому подобное дальше.

Чужие опасны, плодовиты и жизнеспособны

Страшное, одним словом, дело.

Но при этом — вечное. С тех пор ничего более сильного в этом образе не было создано — Чужой идеально «чужой», он идеально страшен и идеально отвратителен. Он идеально масштабирован — два-три метра, это не комические ящерицы, которые сносят пол-Японии, но настоящего страха не вызывают.

Кстати, у фантаста Ильи Варшавского (1908-1974) есть юмореска «Назидание для писателей-фантастов всех времен и народов, от начинающих до маститых включительно», где говорится, что для изготовления чудовищ в фантастических произведениях есть два способа: гибридизация (гибрид самых отдаленных представителей фауны и флоры — девушка с телом змеи, летающие медузы, помесь паука с коршуном, и «Изменение масштабов. Один из самых простых и действенных способов, не требующий особых пояснений. Клоп величиною с лошадь или динозавр, умещающийся в спичечной коробке, открывают неисчерпаемые возможности для создания динамичного, захватывающего сюжета» * — Варшавский И.Назидание для писателей-фантастов всех времен и народов, от начинающих до маститых включительно. //Техника-молодежи. 1973, № 6. С. 50-52. .

Но оказалось, что гигантские обезьяны и ящерицы далеки от идеала. А вот масштаб Чужого — впору.

Он идеально страшен, и страх этот проработан до мелочей.

Чем меньше Чужие похожи на насекомое, тем они лучше. Поскольку фильмов, игр, книг появилось огромное количество, появились и компромиссные расы типа «Серых Чужих» из одного российского романа, законной или беззаконной франшизы, которых отличает то, что «из клыкастой пасти этого существа не выделяется такое огромное количество слизи, как у чёрных существ». В этом, написанном российским фантастом Мартьяновым продолжении «Чужих», прирученный Чужой по имени мистер Пикквик (почти Вильям Посторонним) ест трупы нехороших людей — террористов из организации «Новый Джихад». А другие, нехорошие соплеменники правильного таракана, убивают людей из мести.

Кстати, о Королеве Чужих,с её невиданной плодовитостью — в комментариях к «Мухе-Цокотухе» Золотоносов замечает: «В этой связи стоит напомнить об употреблении в 1880-е годы слова „тараканить“ в значении „совокупляться“». Не случайно в финале «Мухи» подпрыгивает с Муравьихою, а подмигивает букашечкам, явно намекая на половой акт: „Вы букашечки, // Вы милашечки, // Тара- тара — тара — таракашечки!"» * — Золотоносов М. Ахутокоц-Ахум // Слово и тело. Сексуальные аспекты, универсалии, интерпретации русского культурного текста XIX — XX веков. — М.: Ладомир, 1999. С. 146. .

Итак, Чужие опасны, плодовиты и жизнеспособны. А так же Чужим свойственна загадочность цели существования.

В общем, это классический враг — таракан, мутировавший в гигантское хвостатое и зубастое существо. «Огромная голова на длинной суставчатой шее прижалась к груди, и морды существа видно не было, а шипастый гребень на черепе возвышался над туловищем. Шесть членистых конечностей плотно прижались к телу, многометровый хвост, свёрнутый в кольца, безжизненно лежал на полу зала. От туловища отходили две полупрозрачные трубы, теряясь где-то в темноте. Свет фонарей отражался от матово-хитинового покрова чудовища...». Вот вам. Это, понятное дело, матка Чужих.

Произведённый от такой матери таракан непобедим, как Джеймс Бонд (или Джеймс Бонд непобедим, как таракан). И непобедим так же, как Чужие. Битва с ними вечна, на радость писателям и кинематографистам.

Книги о чужих тараканах, обладая сюжетной незавершённостью (главным качеством любого сериала), по сути, сами фрагменты тараканьего книжного племени, лишённые индивидуальности, выживающие не персонально, а видовым способом.

Истребление зверя-врага бесконечно — как бритьё, безнадёжно и вечно — как выведение тараканов.

Как значилось в анекдотическом рекламном объявлении: «Избавим от тараканов навсегда. Гарантия полгода».

У тараканов-мутантов есть важное свойство — они не обращаются в суд, их убийство законно. Политкорректность компьютерной игры Duke Nukem 3D (1996) * — Даты по первому изданию. заключалась в том, что врагами героя, то есть игрока, становились мутировавшие свиньи с дробовиками, демоны и уроды. В DOOM (1993), битва шла с людьми. Там игрок убивал себе подобных, в грохоте выстрелов помпового ружья заваливая бесконечные коридоры человеческими трупами, а в политически-корректной битве именно тараканоподобный монстр выглядывал из-за угла. В этом принципиальная разница двух подходов.

Впрочем, и эти игры, и эти конструкции — дело прошлого.

Пришли иные технологии и всё перемешалось, проросло по-новому.

Одни тараканы вечны.