Мерифилд Э. Любитель. Искусство делать то, что любишь. / Пер. с англ. А. Боровиковой и Е. Изотова — М.: AdMarginem, 2018. — 200 c.

Что греха таить, ругать экспертов у нас любят многие. Комментаторы в Фейсбуке или кухонные завистники чаще всего обвиняют профессионалов в несостоятельности, язвительно понижая их до ранга любителей, недостойных доверия. Но Энди Мерифилд — не многие, его отрицательное отношение к экспертам подкрепляется иными аргументами. По Мерифилду, быть любителем не стыдно, а почётно и большинству современных экспертов только предстоит дорасти до осознанного непрофессионализма.

Энди Мерифилда в России знают не очень хорошо. На русский язык ранее переводили только его критическую биографию левого революционера Ги Дебора.

В своей новой книге «Любитель» Мерифилд сходу нарекает экспертов мафией, неподотчётным и безвозвратно отдалившимся от народа кланом профессионалов. Автор убеждён, что экспертное сообщество любой сферы погрязло в бюрократии, высокомерии и соглашательстве. Академическая среда? Пожалуйста — учёные задыхаются в погоне за индексами цитирования, погребены в ворохах учебных планов и прочих бессмысленных бумажек, слабо относящихся к преподаванию. Городская? Современные урбанисты представляют интересы крупного капитала и заботятся исключительно о сокращении издержек. Аналитические центры? Бесстыдно следят за гражданами, вторгаются в их частную жизнь, подгоняют собранные данные под ожидания заказчика.

Мерифилд не голословен, он приводит немало примеров несостоятельности экспертов. Убедительнее всего выглядит ошибочное исследование пожарной сети Нью-Йорка, проведённое мэрией города совместно с корпорацией RAND. Используя системный анализ, RAND замерила время, проходящее от звонка на станцию до прибытия расчёта на место пожара, и предложила расформировать самые медленные бригады. Мэрия, желая сэкономить, согласилась и признала неэффективными более пятидесяти станций. Но эксперты не учли постоянные пробки и забыли о специфике Бронкса — район страдал от поджогов, поэтому оставшимся экипажам приходилось перемещаться из одного конца в другой, не заезжая на станцию. После сокращения пожарная система города не выдержала нагрузки. Несколько кварталов Южного Бронкса сгорели дотла.

Мир спасут любители

Помимо истории с RAND Мерифилд припоминает и главу жилищного департамента Нью-Йорка Роджера Старра, отрицавшего влияние городских сообществ на жизнь избирателей. Несмотря на исследования состояния переселенцев в Бостоне (спустя два года после переезда 26% женщин страдали от эмоционального расстройства), Старр обеими руками поддерживал перенос целых районов на окраины и параллельно с этим весьма снисходительно критиковал урбанистку-любительницу Джейн Джекобс, надменно сравнивая её с отчаянной домохозяйкой. Джекобс в итоге стала главным архитектором и одной из основоположниц нового урбанизма.

Согласитесь, столь активная критика профессионализма формирует если и не параноидальную, то весьма пессимистичную картину современности, но у Мерифилда есть конкретные предложения для выхода из кризиса.

Мир спасут любители — по-настоящему независимые люди, искренне преданные делу своей жизни. Эту идею Мерифилд доносит нам через призму взглядов маститых любителей: Шарля Бодлера, Франца Кафки, Фёдора Достоевского или Ги Дебора. Бодлер не считал себя профессиональным критиком, Кафка писал в стол и трудился в страховом ведомстве, Достоевский нередко изображал персонажей аутсайдерами. Истории и размышления героев складываются в образ полуподвального человека — партизана-любителя, маргинала в истинном понимании.

И всё же книга Мерифилда разочаровывает. Образ полуподвального человека сопровождают рассуждения Мерифилда от начала и до конца, но хватает их разве что на маленькое эссе. Бóльшую часть книги Мерифилд занимается откровенной политической агитацией, указывая на неоспоримый источник всех бед и злоключений — капитал.

Глупо забывать, что автор Мерифилд — левый публицист и теоретик марксизма, устойчивая картина мира мешает ему взглянуть на ситуацию отстранённо. К середине книги мы узнаём: именно капиталисты превратили университеты в поставщиков офисных рабочих, города — в пространство для инвестиций, а самих профессионалов — в инструменты для извлечения прибыли.

Как без экспертной оценки отделить искренних любителей от мошенников и прохиндеев?

К шестой главе Мерифилд не без удовольствия добирается и до политики. Именно здесь он изображает идеал демократии: «беспристрастная правая рука должна уравновешивать избыток пристрастности левой». Но Мерифилда не устраивает равновесие, он в него не верит, поэтому предлагает вырвать правую руку с корнем: избавиться от профессиональных политиков, заменив их переизбираемыми коллегиями граждан; распустить биржи труда, освободившиеся бюджеты направить на прямую поддержку безработных; бросить бессмысленную и надоевшую работу, немедленно заняться делом жизни, выгнать инвесторов и урбанистов, передать города и земли в коллективную собственность.

«Мы наш, мы новый мир построим!». Аналогичные призывы звучали от коммунистов и анархистов, поэтому и сомнения наши остаются прежними: как безболезненно провести столь коренные изменения во всём мире? Что делать с несогласными? Как без экспертной оценки отделить искренних любителей от мошенников и прохиндеев?

Подобной критики книга Мерифилда не выдерживает (как не выдерживает и сам анархизм). По сути, никаким исследованием профессионализма мерифилдовский «Любитель» не является, представая перед нами свежей левой агиткой под маской эссеистики. Для профессиональных левых слишком поверхностная, проговаривающая банальные истины без огонька и революционного напора, для колеблющихся экспертов и обывателей слишком политизированная, претенциозная и местами по-юношески наивная работа.

Выходит, что книга вызовет вопросы как у профессионалов, так и у любителей — и это именно тот случай, когда политические взгляды помешали неплохому авторскому замыслу.