18+
28.07.2017 Тексты / Рецензии

​Повесть о двух домах

Текст: Сергей Морозов

Обложка предоставлена ИД «РИПОЛ классик»

Литературный критик Сергей Морозов о величии малого в романе Энтони Троллопа.

Троллоп Э. Домик в Оллингтоне. / Пер. с англ. журнала «Современник» 1863-1864. — М.: РИПОЛ классик, 2017. — 736 с.

Недостаток данного издания очевиден. Надпись «перевод с английского журнала „Современник“» вместо указания имени переводчика — вещь недопустимая. Конечно, можно броситься в рассуждения о том, что книга XIX века в переводе того времени — это оригинально. Но стремление сэкономить на переводе — всегда плохое решение. А когда речь идет о классике, тем более. Самопал остается самопалом независимо от эпохи. Хотелось бы быть полностью уверенным в том, что русский текст соответствует оригиналу, а не отыскивать задним числом, по прочтении книги сомнительное оправдание, апеллируя к тому, что старый перевод аутентичен эпохе.

Но и это не все. Такое впечатление, что текст так и не дошел до стола редактора и корректора. То и дело натыкаешься на опечатки, проблемы с согласованием слов в предложении, странные синтаксические конструкции. Однако великая сила искусства заставляет к середине романа забыть о такого рода безобразиях.

«Домик в Оллингтоне» — мощный сериал в прозе. Лучше чем от BBC, потому что прославленная британская телекомпания, снявшая, кстати, немало многосерийных фильмов по Троллопу, при всем своем мастерстве в сопоставлении с ним выглядит как плотник супротив столяра. Да, Троллоп — бытописатель. Есть в нем что-то от стряпчего, имеющего обширную практику. Он не пишет, а словно ведет дела своих героев: обстоятельно, дотошно, ничего не упуская. Но сводить его книги исключительно к развернутым житейским историям было бы неверно. Троллоп не просто рассказывает о каких-то людях и событиях, он рисует картину нравов. Ценность его романам придает не только внимание к деталям быта, но и суждения публицистического характера, авторские оценки, моральные сентенции, которые вплетены в повествование. Обычно при экранизации это теряется. Едва ли не единственное исключение — сериал «Он так и знал», где осмысление происходящего вложено в уста героев и также, как это делается в книгах самого Троллопа, напрямую обращено к зрителю.

Троллопа лучше читать, чем смотреть. Тогда внезапно откроется, что перед нами не только романы-сапоги (романист любил сравнивать писательское ремесло с сапожным), для семейного досуга, но и развернутый в художественной форме анализ общества и человека.

Последнее относится и к роману «Домик в Оллингтоне».

О чем книга? На первый взгляд, перед читателем чистой воды мелодрама. Все женятся на всех, мелькают пожилые леди и джентльмены, молодые люди обоих полов, друзья, сестры, аристократические семейства и более скромные по своему статусу помещики. Все это на фоне сельской местности, полей репы, скачущих среди них племенных быков и поедания гороха. Троллоп долго и обстоятельно рассказывает предысторию свадебных торжеств, где «садятся все за стол, и великий пир пошел».

Бытие и кажимость образуют два полюса человеческого существования.

Помимо полей милой Англии и сельских поместий, в которых обитают сэры различного достоинства и состояния, действие разворачивается в Лондоне и Барчестере («Домик в Оллингтоне» — пятый, предпоследний роман из «Барсетширских хроник»). Клубы для джентльменов, съемные квартиры, конторы и присутственные места разного рода — локаций достаточно. В бочку здесь, конечно, никого не закатывают, потому что Англия — страна культурная, аванпост прогресса, и до подобных взрывов любви и преступной ненависти далековато, но наветы, сплетни, мнение света имеют не меньшее значение, чем в шедевре Пушкина. «Домик в Оллингтоне» — неспешный английский роман, в котором отсутствуют громкие события. При том книгу нельзя назвать скучной. И все же, прежде чем роман действительно затянет, придется потерпеть три сотни страниц на редкость неторопливой завязки.

В то время как герои Чернышевского мучаются вопросом «что делать?», молодой человек у Троллопа напряженно размышляет — «жениться ему или нет?». В высокодуховной России студент Раскольников не сегодня-завтра примется за рубку старушек и беременных баб, а в Англии, стране нарождающегося мира чистогана и насилия, идет охота за молоденькими женщинами. У нас все судьбы мира и страны, а здесь брак и отношения.

Но то, что ни одна старушка не пострадала по ходу действия, не делает книгу Троллопа менее значительной и эпохальной. Потому что за магистральной ветвящейся мелодраматической линией, разыгранной на свой манер несколькими персонажами, скрываются проблемы не менее значительные, чем те, к которым мы привыкли в русской классической литературе.

Два мира — две системы. Мир романа расколот. Дело здесь не в богатстве и бедности, а в принципиальном мировоззренческом расхождении, существующем между персонажами. Подлинное и фальшивое, человек и медь звенящая — таковы различия между Малым и Большим домом человечества. И коль скоро Троллоп в заглавии отмечает оллингтонский дом, понятно, что именно с ним он связывает свое представление о жизненном идеале. Впрочем, к малому человеческому дому, оплоту искренности и подлинных чувств, относятся не только Дели — обитатели Оллингтона, но и другие, живущие за его пределами, люди разных убеждений, сословий и возрастов — аристократы Дегесты, доктор Крофтс, Джонни Имс, Фаулер Прат.

Бытие и кажимость образуют два полюса человеческого существования. Но Троллопа интересует не столько статика, сколько динамика — вечное колебание между реальным и надуманным, которому подвержены все люди без исключения. Собственно, поэтому его роман и оказывается романом без героя, о чем автор напрямую заявляет в самом начале повествования. Люди могут быть хорошими, но ни один из них не идеален. Все в какой-то момент хотят казаться значительнее, чем они есть в действительности.

История брака Адольфа Кросби — прекрасный повод для анализа метаний человека от настоящего, искреннего, малого к большой лжи и фальши. Кросби представляет собой распространенный тип человека, который оказывается вдруг за гранью добра и зла не в силу ницшеанского титанизма, а по причине слабости характера. «Светский, но не бессовестный». Троллоп, внимательно исследуя переливы его настроения, прихотливые изгибы мысли, рисует яркий образ человека, не то, чтобы неспособного сделать правильный выбор, сколько совершающего его с полным сознанием того, что тот по существу неверен.

Есть мы, а есть мнение о нас, составленное другими. Есть наши мечты, интересы, устремления, а есть то, что диктует и навязывает нам общество, ближайшее окружение. Троллоп показывает, насколько социальные ожидания, тот обобщенный портрет человека, который складывается в глазах окружающих, амбивалентны. В одном случае они угнетают человека (Кросби и Кредль), подталкивают к совершению ошибок (Плантаженет Поллисер, будущий герой еще одной серии романов Троллопа), в другом, наоборот, возвышают его (Джонни Имс, доктор Крофтс), или просто удерживают от неверных действий (Бернард Дель). Молва, стереотипы мешают разглядеть подлинное человеческое «Я» как в другом, так и в самом себе. Дегесты считаются высокомерными и унылыми, а они в действительности добрые, благородные и чудаковатые. Джонни Имс выглядит глуповатым, нескладным молодым человеком, но у него чистые помыслы и прекрасная душа, а за крайней застенчивостью скрывается смелость и мужество. Кредль стремится выставить себя пожирателем женских сердец, а на самом деле он трусоватый малый. Мистер Люпекс считается страшным в гневе, но, по сути, он отходчивый, мягкий и в чем-то даже беспечный человек.

Свиньи всегда найдут дорогу к обрыву, не следует им мешать

Каждый из героев оказывается не таким, каким его представляют себе окружающие. В то же время роль общественного мнения велика. Оно может подтолкнуть как к подлости, так и к благородным поступкам. Оно создает и разрушает удачные карьеры. Горе тому, кто становится игрушкой в его руках.

Троллоп в этой книге не столько реалист, в обычном понимании этого слова, сколько моралист, но совершенно иного, высокого порядка. Кому-то его идея естественного наказания, вера в то, что здоровое начало бытия в итоге берет верх, а зло будет наказано (одна гадина пожрет другую), может показаться наивной. Но в ней и вправду что-то есть. Здесь нет призыва к непротивлению. Скорее, Троллоп учит стойкости, верности немногому, но подлинно человеческому — искренности, добру, скромности. Свиньи всегда найдут дорогу к обрыву, не следует им мешать. Автор, отказываясь от правдоподобия, стремится провести в книге важную мысль: зло неизбежно остается в дураках, оно всегда пожинает горькие плоды, а верность самому себе и здравому смыслу ведет к счастью.

Дурак всегда и всем доволен, тупость не позволяет ему делать различия между «хорошо» и «плохо». Другое дело с человеком неглупым. Последний понимает, что совершил низость, а потому никогда не будет счастлив. И дело здесь вовсе не в муках совести, не в абстрактной и пустой нравственности, о которой так любят долдонить у нас на каждом шагу. Выбор в пользу зла лишен смысла, настаивает Троллоп. Это, прежде всего, онтологический проигрыш. Зло ничего не дает тем, кто выбрал его сторону. Несостоявшееся счастье, несложившаяся жизнь, потерянная репутация — аргументы более основательные, чем доводы, выдержанные в риторике «духовности».

«Как же ты жить после этого будешь?» Прекрасный вопрос. «Плохо», — отвечает Троллоп, подтверждая свои слова наглядными примерами.

Малый дом живет тихим счастьем. Большой дом прячет в блеске мишуры горечь, скуку и бессмыслицу существования.

Троллоп актуален для современной России. Но не только в качестве защитника парламентаризма и образца литературы малых дел, как пишут в последнее время. Троллоп воплощает необходимый нам сегодня тип автора, способного в простых жизненных коллизиях, рутинных отношениях обнаружить действительно актуальную проблематику. Никакой гигантомании, и при этом глубина. Простые вещи, которые неожиданно оказываются не столь однозначными. Возможно, что Толстой, следивший за творчеством своего собрата по ремеслу, увидел перспективы такого подхода. В итоге мы получили «Анну Каренину». Может быть, пора вновь читать Троллопа?

Другие материалы автора

Сергей Морозов

​Жертвы, гробы, надгробия

Сергей Морозов

​Когда поет ямайский хор

Сергей Морозов

​В мире Dasein

Сергей Морозов

​Брехт/ Беньямин: История еще одной дружбы