Раньше литература думала о будущем. Поэтому были популярны социалистический реализм и фантастика. Теперь авторов интересует прошлое. Почти в каждой книжке кто-нибудь что-нибудь вспоминает, и большую часть романа читатель вслед за героем плавает по волнам памяти.

В этом плане детективный роман не отстает от моды. Да и трудно ему было бы не соответствовать тенденциям. Ведь он по сути своей — жанр исторический. То, что случилось, для него важнее того, что произойдет. Любой детективный роман — копание в чужом и собственном прошлом. Всякий следователь или сыщик, в определенном смысле, историк или археолог.

Кардинальное отличие любого детектива от обычного романа в том, что прошлое, как правило, воспринимается критически. Свидетели лгут, память подводит, улики могут оказаться подброшенными. Ну, конечно же, все было не так. Такова базовая установка любого детективного романа.

Сомнение в прошлом неизменно ведет к счастливому концу и положительным итогам. Ложный образ прошлого детектив-историк заменяет более правдоподобным.

Нужна ли такая реконструкция личности и обществу — вопрос другого рода. Для нас же важно отметить, что занимая позицию борца за историческую правду, детективный роман снимает с повестки дискуссию о неопределенности прошлого. С этой точки зрения, он остается жанром консервативным, не допускающим нравственного релятивизма, не склонным к агностицизму.

Интерпретаций прошлого может быть много, знание о нем может быть только одно. К нему, по-прежнему, стремятся герои и читатели современных детективных романов.

В духе «червонных валетов»

С чего начинается прошлое? С памяти. Не будь последней, обсуждать было бы нечего. Реальность сводилась бы к вечному сейчас, маленькому островку, моменту, объеденному со всех сторон лангольерами. Что помним, то и случилось.

Так уж получается, что самый легковесный роман в данном обзоре является в то же время самым глубоким в плане разработки темы (так порой случается). Тилье в своей книге не просто констатирует подмену прошлого, а подводит читателя вплотную к проблеме соотношения забвения и памяти.

Прошлое, как бы мы ни крутили — всегда симбиоз первого и второго. Мы постоянно осуществляем фильтрацию фактов и событий, но, по большей части, делаем это незаметно, автоматически. В романе Тилье «Фантомная память» хаотичный бессознательный процесс трансформируется в контролируемый. Существование Манон Муане, некогда восходящей звезды математики, страдающей амнезией, или, говоря точнее, неспособностью фиксировать новые воспоминания, напрямую зависит от того, удастся ей запечатлеть воспринятое, или оно исчезнет безвозвратно. Но вот вопрос: насколько сконструированное ею прошлое соответствует реальности? И другой, сложнее: есть ли необходимость в такого рода соответствии? А что если расхождение образа, запечатленного в памяти, со случившемся, не беда, а благо? Помнить больнее, чем забыть.

Экзистенциальный характер вопроса очевиден. Но «Фантомная память» — не философский трактат. Тема памяти, комбинирования, созидания прошлого облекается у Тилье в форму стандартного авантюрного сюжета «поймай маньяка». В итоге перед нами не роман, а что-то вроде альманаха «В мире загадок и приключений», в котором занимательные факты из области науки (математики, нейрофизиологии и психиатрии) упрятаны под одну обложку с галопирующим триллером.

Как правило, одно с другим гармонирует слабо. Но легкое перо Тилье не дает заскучать даже на пространных лекциях доктора Ванденбюша, вводящего читателя в мир когнитивных нарушений и расстройств.

Однако главное в «Фантомной памяти», естественно, не это, а классическая схватка между сыщиком и преступником. Сыщиков в романе несколько: это Люси Энебель, знакомая по роману «Комната мертвых», упомянутая уже выше Манон Муане, и детектив Эрве Тюрен. Но ведь и маньяк не один, а целых двое — Профессор, эстет-убийца, превращающий свои преступления в изящные математические головоломки, и Охотник, типичный любитель сексуального насилия, специализирующийся на рыженьких женщинах в возрастном диапазоне от 25 до 35 лет.

С моралью явно не в порядке и у той и другой стороны. Но в чисто количественном отношении полиция выглядит, конечно, предпочтительнее, а потому по привычке начинаешь воспринимать ее как сторону Света. Нельзя сказать, чтоб это было правильно. Но Тилье здесь мало чем отличается от других авторов, потерявших четкость видения нравственных ориентиров.

Вообще же в «Фантомной памяти», представляющей коктейль из крови, спермы и научных загадок, авантюрное, комиксовое начало явно задает тон. Порою складывается впечатление, что ты попадаешь в Готэм, разросшийся до размеров Франции. Поэтому к книге не предъявляешь особых требований в плане реалистичности и психологизма, просто расслабляешься, и получаешь удовольствие от темпа и ловкости автора, умело жонглирующего фактами, известными читателю с самого начала.

На родине Гамлета

Какого прошлого ждать от скандинавского детектива? Конечно же, трагического. И эта фатальная предопределенность нагоняет уныние.

В романе Сары Блэдэль у всех мало-мальски значимых персонажей за плечами сплошные катастрофы. Неудивительно, что они дружно хотят о них забыть. Трупы, трупы, трупы. И у всех потери такого рода исключительно на личном и семейном фронте. Хотя, с другой стороны, откуда иным взяться. Дания — мирная страна.

«Забытые» начинаются так же, как и роман Тилье — с безумного бега не вполне адекватной женщины. Правда, Манон он привел в Лилль к доброй и надежной полицейской Люси Эбенель. Датской женщине повезло меньше — упала с обрыва, попала прямо в морг, в гости к патологоанатому. Впрочем, везение штука относительная. Долорес Ибаррури в чем-то была права: иногда лучше умереть стоя, чем жить на коленях.

Вслед за главной героиней Луизой Рик мы погружаемся не столько в расследование, сколько в ее будничное существование на работе и дома. Еще один штамп скандинавского детектива. Впрочем, несмотря на обилие внедетективного контента, автору так и не удается создать эффект присутствия. Взаимоотношения Луизы Рик с коллегами, жизнь с приемным сыном и стариком-соседом, объема роману не добавляют.

Увы, одной нуждающейся в опознании женщиной читателя не заманишь. Поэтому появляется неизменная палочка-выручалочка любого триллера и детектива — сексуальный маньяк. И если французский «коллега» еще демонстрировал замашки гурмана, то датский особо не привередничает, насилует едва ли не все, что движется, кроме детей (дети даже для него святое).

Понятное дело, что обе сюжетные ниточки ведут нас в психиатрическую клинику, в это святилище современного остросюжетного жанра. Наконец разобраться в происходящем оказывается невозможно без обращения к старой, запутанной и совершенно забытой истории лживых медицинских записей.

Однако эпитет «забытые», вынесенный в заглавие, относится не только к пациентам психиатрических клиник, но и в целом к датской «карательной» психиатрии, об ужасах которой мимоходом решила поведать читателям Блэдэль. Четыре унитаза в ряд в туалете, принудительное кормление. Да это почти ГУЛАГ, господа! Но хуже некуда — отказ родителей от своих незадавшихся слабоумных детишек. Последнее, правда, если вдуматься, опровергается содержанием самого романа. Иногда лучше поменьше любви, а логики побольше. Тогда все были бы живы, здоровы, и никто не забыт. «Помни, не забывай!» к этому нас призывает вслед за Юрием Антоновым и автор.

С этим трудно не согласиться, мысль во многом правильная, если говорить о действительно важных вещах. Однако для того, чтобы это понять, совсем необязательно переводить на русский язык откровенный датский картон.

Мама для сценариста

А вот роман Валентена Мюссо производит хорошее впечатление.

Классическая история старого нераскрытого преступления, за расследование которого берется дуэт, в его состав входят голливудский сценарист Дэвид Бадина и опытный частный детектив Сэм Хэтэуэй. Любитель со свежим взглядом и заинтересованностью и старый волк сыска — это звездная пара, в которой один дополняет другого.

Ну и сюжет, надо сказать, занимательный. Мир кино и его изнанка.

В 1959 году, в самом пекле шоу-бизнеса, в Голливуде, пропадает мама будущего сценариста. Полиция ничего не может сказать по этому поводу, но, скорее всего, просто не имеет желания, потому что дело о пропаже молодой женщины оказывается связано с очень странными событиями, которые происходят в американском государстве в тот период.

Повествование ведется от лица мамы и сыночка. Поэтому читатели совершают своеобразные скачки во времени, перемещаясь из второй половины 90-х, когда вся американская общественность обсуждает пятна на одежке Моники Левински, в овеянный мифами и легендами классический Голливуд, где женщины ослепительно красивы, а режиссеры оглушительно талантливы.

Но перед нами, понятное дело, фальшивое прошлое, яркая витрина, за которой жизнь полная страха и тревог. И кое-кто, например, Элизабет Бадина, с радостью пожертвовали бы своей будущей карьерой ради обретения мира и покоя, ценности которых не осознавали ранее.

Преступление, естественно, будет разгадано. Голливуд все-таки не Бермудский треугольник. А на горизонте замаячит даже «родитель № 2», о котором ищущий правду о маме сценарист до поры до времени не особо задумывался.

И все же здесь проскальзывает нотка сомнения. Стоило ли ворошить старое дело? И не лучше ли было, чтобы исчезновение Элизабет Бадины, севшей в «Шевроле» ранним утром 24 января 1959 года, осталась такой же красивой легендой, как последний полет графа Сент-Экзюпери, исчезнувшего над водами Атлантики?

Для убийцы, вне всякого сомнения. Как и для тех писак и журналистов, которые десятилетиями кормились плодами его труда. Романтика, преступление, нажива ходят рядом, рука об руку. И только правда одинока и неприглядна.

Корсика: вечеринка в стиле 80-х

Как и у Мюссо, здесь речь снова пойдет о маме. Но если Дэвид Бадина в «Женщине справа» был вынужден по крупицам собирать сведения о своей родительнице, то героиня романа Бюсси Клотильда вступает с ней в прямое общение посредством получаемых подметных посланий. Все бы ничего, но мама числиться мертвой уже 27 лет. Оснований сомневаться в ее скоропостижной кончине нет, ведь Клотильда сама сидела рядом с ней (а также папой и братом) в машине, не вписавшейся в поворот горного серпантина.

Как та, которой не стало, может посылать письма и просить о свидании? Что это? Чей-то обман? Шутка? Общение с духами? Или указание на то, что произошедшее в 1989 году, сейчас, в 2016 году, следует воспринимать совсем иначе?

Повзрослевшая Клотильда, возвращается на Корсику после долгих лет отсутствия уже с собственной семьей. Она хочет разобраться в событиях прошлого и закрыть тему раз и навсегда. Такое же желание испытывает таинственный убийца. Два человека, каждый со своей правдой, начинают движение друг другу навстречу.

Во многих книгах минувшее выглядит достаточно абстрактно. Вбросили пару-тройку ходовых декораций, вспомнили что-то из старых порядков (обычно что-нибудь плохое — расизм или преследование за идейные убеждения и сексуальную ориентацию). И все, знакомый силуэт, известный по сериалам и журналистским побасенкам, готов.

Отрадно, что Мишель Бюсси в своем романе «Время-убийца» стремится к детализации самого высокого уровня, воссоздавая подростковое лето далекого 1989 года.

Хотите отправиться на Корсику? Роман предоставляет читателю такую возможность. Горы, небо, пляж и море выписаны сочными красками. На Корсике, как и в Греции, есть все.

Испытываете ностальгию по 80-м? Тоже, пожалуйста. Музыкальный плей-лист и видеоряд («Битлджус», только что отметивший свое тридцатилетие, «Голубая бездна») пробуждают самые яркие воспоминания. Ламбада. Майкл Джексон WeAreTheWorld. Как мы могли это забыть? А тут еще падение «железного занавеса». Время оптимизма, молодости, больших надежд. Все впереди. ForeverYoung. Эту гамму чувств и ощущений Бюсси передает просто блестяще.

Желаете заглянуть в дневник девушки? И здесь Бюсси убедителен.

Этническая специфика, местные обычаи, история нарушенных клятв. Все это тоже присутствует. И следует иметь в виду, без учета корсиканского колорита, интрига романа будет непонятна, а развязка вызовет недоумение.

«Время-убийца» — французский роман, а потому связи с национальными традициями остросюжетной литературы здесь гораздо прочнее, чем с каким-нибудь заурядным триллером, спекулирующем на психоанализе и затертых до дыр ходах.