18+
06.09.2019 Тексты / Авторская колонка

​Мелкий бес

Текст: Фазир Муалим

Фотография: Александр Антчак

Поэт и театральный критик Фазир Муалим о том, как сегодня играют Сологуба в театре Романа Виктюка.

В конце прошлого сезона на сцене Театра Романа Виктюка состоялась премьера спектакля «Мелкий бес» по роману Федора Сологуба, первого мистика Серебряного века, как его иногда называют. Это уже третье обращение главного театрального эстета нашего времени Романа Виктюка к Сологубу. Впервые режиссер поставил «Мелкого беса» в ещё советской Эстонии в 1983 году в Таллинском русском драматическом театре, где спектакль шёл, по выражению очевидцев той далекой эпохи, «с феноменальным успехом». Спустя несколько лет, в разгар перестройки, в 1987 году он снова обратился к творчеству Сологуба и дал новую интерпретацию уже на сцене театра «Современник» с Игорем Квашой, Сергеем Векслером, Лией Ахеджаковой в главных ролях.

В одном из интервью тех лет Роман Григорьевич признавался, что для него в «Мелком бесе» важнее всего «цензурная тема», «сыскное начало». «Сологуб предсказал главную тему всего ХХ века», — говорил он тогда. Однако «какое, милые, у нас тысячелетье на дворе»? Третье. Двадцать первый век. Неужели всё те же проблемы актуальны и сегодня? Увы! Приходится думать, что да. Другие декорации, другие смыслы, другая эстетика, но проблемы, страхи, низость и подлость — те же. Потому что душа человека не изменилась и, вероятней всего, никогда не изменится.

Новую версию старого спектакля Роман Виктюк поставил так, чтобы у зрителя сложилось впечатление, будто он, зритель, расположился за... обоями. Мы словно подглядываем за происходящим из-за спины героев, из-под обоев. «Соглядатай прячется там, за этими обоями». В какие-то моменты в испуге одёргиваешь себя: не слился ли ты с недотыкомкой, с лихом.

Восемь раскрытых рулонов обоев свешиваются с потолка, образуя колонны. Достигнув пола, они превращаются в реки, которые текут к краю сцены, прямо к ногам публики. Рисунок на обоях изображает то ли пейзаж ранней весны с тающими под солнцем снегами, то ли синее небо с белыми и серыми облаками, то ли просто стихийное смешение красок, олицетворяющее чье-то душевное смятение. В то же время эти обои напоминают античные колонны. В глубине сцены — множество различных велосипедов, у края — три тренажёра. И все эти предметы — тоже почти актёры. У Виктюка всегда так: декорацию не обыгрывают, а она сама играет, порой даже оттесняя актёров или вовсе выталкивая. Вдруг может откуда-то сверху выпасть верёвка с петлей на конце: «Это для хозяйки. Чтоб было, на чём повеситься со злости». Или непонятно откуда «выпрыгивает» подушка и распаривается, заполняя всё пространство периной, которая потом долго «летает, где хочет». Или даже предметы технической поддержки, призванные обслуживать спектакль, начинают создавать новые метафоры. Так, самые обыкновенные микрофонные провода: ползают по спинам актёров, как змеи, обвивают шею и подступают прямо ко рту, создавая порой впечатление, что это они говорят, а не люди. Всё это смотрится ещё эффектнее, когда артисты играют, как принято выражаться в армии, с формой одежды «голый торс». Другой раз эти же провода предстают воображению набухшими венами, вырвавшимися из-под кожи, тем самым накаляя мистическую или даже бесовскую атмосферу.

Кажется, что режиссер основной своей задачей и поставил — создать эту самую атмосферу и воссоздать дух произведения, не обращая большого внимания на то, чтобы выстраивалось четкое линейное развитие событий. Виктюк будто пишет музыку, балет или картину по мотивам романа. У него актеры не говорят, а полупоют, полувыговаривают нараспев, полускандируют. Они не произносят слова, а являются инструментом, с помощью которого Слово выражает себя. Не ходят, не передвигаются и даже не танцуют, а переливаются и перетекают из одного состояния в другое, являясь некоей волной всеобщего движения сцены. Но тем не менее через весь этот таинственный хаос какой-никакой сюжет — урывками и кусками — проглядывается.

...любая работа режиссера — это гимн красоте

Ардальон Борисович Передонов, учитель русского языка (артист Дмитрий Бозин), сожительствующий с троюродной сестрой Варварой (артистка Екатерина Карпушина), задумывается: не пора ли ему жениться. Тут же перед ним возникают молодые девушки, четыре сестры: выбирай любую. Но Ардальон остается с Варварой, потому что та обещала ему место инспектора через некую княгиню, с которой, возможно, она, если и знакома, то очень отдаленно. Вместе с подругой Грушиной (артистка Людмила Погорелова) они составляют подложное письмо, в котором княгиня обещает в скором времени похлопотать о месте. Рядом с Передоновым всегда находится Недотыкомка (артист Михаил Урянский) — второе его «я», тень, внутренний голос, лихо.

Ардальон Борисович служит в гимназии, один из семинаристов которой, Пыльников (артист Игорь Неведров), его крайне раздражает. Больная фантазия Передонова подбрасывает ему идею, что этот гимназист — «переодетая девочка» и, чтобы доказать свою правоту, он при всех заставляет ученика раздеться догола. И если вы не видели спектакль, то можете возмутиться: опять на сцене голые тела и похабщина. Но должен предупредить и опровергнуть. Действительно, вдруг в один момент раздаётся душераздирающий крик, падает занавес и перед зрителем оказывается совершенно голый актер, исполняющий роль Саши Пыльникова. Но эта сцена, несмотря на «обнаженку», настолько... целомудренна, чиста и в некотором смысле трагична (как будто человека вывернули наизнанку), что ни о какой пошлости говорить не приходится.

С Пыльниковым связан второй, светлый, план спектакля. Он и говорит в другой манере, и одет во всё белое (равно чистое), в отличие от остальных персонажей, разодетых в яркий стиль одежды средневекового королевского шута. К тому же, он влюблён. В девочку-гимназистку Людмилу (артистка Анна Подсвирова) в такой же белой и чистой одежде, как и он сам. Именно Людмила произносит финальные слова, воспевающие красоту:

«Люблю красоту. Язычница я, грешница. Мне бы в древних Афинах родиться. Люблю цветы, духи, яркие одежды, голое тело. Говорят, есть душа. Не знаю, не видела. Да и на что она мне? Пусть умру совсем, как русалка, как тучка под солнцем растаю. Я тело люблю, сильное, ловкое, голое, которое может наслаждаться».

Несмотря на то, что роман Сологуба, на первый взгляд, о человеческих пороках (ненависти, зависти), о Лихе, которое живет в каждом из нас, Виктюк трактует текст по-своему, утверждая гимн красоте. Впрочем, любая работа режиссера — это гимн красоте. Так что «Мелкий бес» — спектакль, где основной, мрачный сюжет к финалу оборачивается всего лишь фоном, на котором проступает другой светлый, казавшийся вначале второстепенным.

Другие материалы автора

Фазир Муалим

​Возвращение Федры

Фазир Муалим

​И вдруг минувшим летом

Фазир Муалим

​Неделя МакДонаха в Перми

Фазир Муалим

​Три сестры в Швейцарии