Человек с Бейкер-стрит

Шерлок Холмс, кажется, никогда не жил. Ключевое слово тут — «кажется». Судя по социологическим опросам, для многих школьников он фигура более реальная, чем некоторые исторические личности.

Почти 60% современных британских подростков верят: Шерлок Холмс действительно существовал и жил по адресу 221б, Бейкер-стрит. А, например, в реальности Уинстона Черчилля некоторые из них уже сомневаются * — Aislinn Simpson. Winston Churchill didn't really exist// Telegraph, 4 Feb. 2008. См. также: Эко У. Размышления о литературных персонажах// Откровения молодого романиста/ пер. с англ. А. Климина. — М.: АСТ: CORPUS, 2013 .

Пробелы современного образования? Возможно. Но не только. Сегодняшние школьники реагируют на прочитанное (или увиденное в экранизациях) ровно так же, как реагировали подростки на повести о Шерлоке Холмсе около ста лет назад.

«Видимо, я никогда полностью не осознавал, до какой степени мои доверчивые читатели уверовали в реальность Холмса, пока не услышал очень польстившую мне историю о французских школьниках, приехавших в Лондон на экскурсию. Когда их спросили, что они хотят видеть прежде всего, они в один голос ответили: квартиру мистера Холмса на Бейкер-стрит * — Дойл А. К. Воспоминания и приключения / пер. с англ. А. Глебовой. – СПб.: Азбука-Аттикус, 2011 », — пишет в своих воспоминаниях Артур Конан Дойл.

Наивными оказались и взрослые. «То, что многие считали Шерлока Холмса реально существующим человеком, подтверждается многочисленными письмами, содержащими просьбу переслать их ему, — продолжает Конан Дойл. — Когда Холмс удалился от дел, несколько пожилых дам изъявили готовность стать его экономками; одна из них даже уверяла, что прекрасно понимает в пчеловодстве». Напомним, разведением пчел Холмс занялся уже в старости — в рассказе «Его прощальный поклон».

История о Шерлоке Холмсе не знает ни культурных, ни языковых, ни возрастных границ — он оказался близок в том числе жителям Самоа. Об этом писал Дойлу Роберт Льюис Стивенсон. Стивенсон пересказывал самоанцам некоторые истории о Шерлоке Холмсе, ему приходилось многое им объяснять: что такое железная дорога, кто такой инженер. Но сам образ Холмса был им понятен, рассказы про него они воспринимали как историю реально существующего человека. «Если бы вы видели горящие нетерпением глаза самоанцев, вы ощутили бы вкус славы», — пишет Дойлу Стивенсон.

Такая уверенность читателей в реальности Холмса парадоксальным образом сочеталась с осознанием того факта, что у него есть автор. Правда, этот автор, в понимании читателей, вовсе не свободен в своем выборе: он был обязан поддерживать «жизнь» Холмса и не имел права его «убивать».

«Меня поразило горе моих читателей, — вспоминает Конан Дойл реакцию на рассказ „Последнее дело Холмса“, в котором великий сыщик вступил в смертельную схватку с профессором Мориарти у Рейхенбахского водопада. — Говорят, до конца оценить человека можно только после смерти, и только всеобщий протест против скоропалительной казни Холмса показал мне, сколько у него добрых друзей. „Вы негодяй!“ — так начиналось гневное послание одной дамы, и, сколько я понимаю, она говорила не только за себя. Многие, как я слышал, плакали».

Неожиданно для автора Шерлок Холмс стал главнее самого автора, мечтающего заняться в литературе другими, более важными делами. Ни одно другое произведение Дойла не получало такого массового отклика, как рассказы о Холмсе. Спустя примерно десять лет после событий у Рейхенбахского водопада великого сыщика пришлось воскресить. Одна из причин — за это журналы обещали самые невероятные гонорары.

Мифы о Шерлоке Холмсе

Шерлок Холмс оказался не только живым, но и на удивление живучим персонажем. Еще при жизни Дойла его пародировали; он, да и сам писатель становились героями многочисленных анекдотов. «Некоторые истории о Шерлоке, разумеется, апокрифические, постоянно вращаются в прессе и долетают до меня с регулярностью комет», — пишет Конан Дойл. Рассказы о Шерлоке Холмсе переносились на сцену, затем их начали экранизировать * — «Шерлок Холмс — самый экранизируемый характер во всей литературе. Больше, чем Дракула, или Тарзан, или Иисус Христос» (Steven Moffat, Mark Gatiss. Writers' bible// Tribe S. Sherlock. Chronicles. — BBC Books., 2014) .

Классический, как нам теперь кажется, образ на самом деле был сконструирован американским актером Уильямом Жилеттом, игравшим Холмса на протяжении 30 лет сначала в театральных постановках, затем в кино

У Холмса появились и другие «авторы», каждый из которых привносил в его образ новые детали. Один из примеров: в рассказах Дойла Шерлок Холмс не произносит фразу «Элементарно, Ватсон!». Не носит он и охотничью кепку из твида — один из самых узнаваемых атрибутов этого персонажа.

Классический, как нам теперь кажется, образ на самом деле был сконструирован американским актером Уильямом Жилеттом, игравшим Холмса на протяжении 30 лет сначала в театральных постановках, затем в кино. «Именно Жилетт добавил несколько деталей к портрету сыщика, которые впоследствии появились в других театральных и киноадаптациях. В частности, Шерлок Холмс в исполнении Жилетта носил охотничью шапку, курил изогнутую трубку и пользовался тростью. Кроме того, именно этот актер стал использовать фразу: „Элементарно, мой дорогой Ватсон!“». [См. «Во Франции нашли созданный почти сто лет назад фильм о Шерлоке Холмсе». (Несмотря на то, что правильнее было бы написать «Уотсон», мы придерживаемся в этой статье более привычного для российского читателя варианта «Ватсон»)].

По поводу другой экранизации — с Элли Норвудом в главной роли — с некоторым недоумением отзывался сам Конан Дойл. Писатель упрекнул авторов, что в фильме пользуются телефонами, автомобилями и прочими достижениями прогресса, неведомыми викторианцу Холмсу. Так что и современный Шерлок в исполнении Бенедикта Камбербэтча, пользующийся смартфоном и интернетом, тоже удивил бы писателя.

Но еще до театральных постановок и экранизаций на образ сыщика повлияли иллюстрации, сопровождавшие журнальные публикации. Как вспоминает Дойл, художник рисовал Холмса со своего младшего брата, поэтому великий сыщик в его исполнении получился более импозантным, чем задумывалось. «И, пожалуй, с точки зрения моих читательниц, это было даже хорошо», — замечает писатель. Постановщики пьес и экранизаций при подборе актеров ориентировались именно на эти иллюстрации.

Мисс Ватсон

Как при жизни Дойла, так и после его смерти появлялись произведения, далекие от оригинала, удивляющие читателей, знакомых с каноном * — Слово «канон» часто употребляется исследователями и простыми читателями при обсуждении рассказов и повестей Артура Конан Дойла о Шерлоке Холмсе, чтобы разграничить, о чем идет речь: об оригинальном тексте или же о произведениях по его мотивам и экранизациях. , смелыми сюжетными поворотами. Однажды Дойл получил от одного драматурга телеграмму с вопросом: «Можно ли женить Холмса?». «Жените, убивайте, делайте, что хотите», — бессердечно ответил тогда писатель.

И ведь Дойл угадал: именно все это с Холмсом потом проделывали снова и снова. Его даже женили, представьте себе, на Ватсоне, правда, доказав сначала, что Ватсон на самом деле был женщиной — той самой Ирэн Адлер, которая по неизвестным причинам не афишировала свои отношения с великим сыщиком. Такую версию предложил американский писатель, создатель цикла романов о Ниро Вульфе Рекс Стаут * — Стаут Р. Уотсон был женщиной. Речь на обеде почитателей героев Бейкер-стрит , нашедший в «священной книге» (так он назвал рассказы Дойла) определенные зацепки.

Во-первых, по словам Стаута, Конан Дойл почему-то всегда скромно умалчивает, как именно Шерлок Холмс и доктор Ватсон засыпают. Во-вторых, Холмс играет на скрипке Ватсону его любимые «Песни» Мендельсона. В-третьих, если в правильной последовательности перечислить названия некоторых рассказов, то из первых букв мы получим имя «Ирэн Уотсон». Элементарно!

Так что авторы сериала «Элементарно» (CBS, 2012—...) были далеко не первыми, кто догадался дать в напарники Шерлоку Холмсу Ватсона женского пола (к слову, спойлер: в этом сериале Мориарти — тоже женщина). Интересно, что и в советском кинематографе можно найти такие «игры» со сменой пола: в фильме «Мой нежно любимый детектив» (1986) расследованием занимаются мисс Холмс и мисс Ватсон.

Маньяк Холмс

Были в истории Холмса и позорные разоблачения. Например, самое распространенное и в литературе, и кинематографе разоблачение — Холмс не расследовал преступления, он их подстраивал, именно поэтому он всегда был на шаг впереди в отличие от полиции.

В одной из книг (имеется в виду роман Майкла Дибдина «Последняя история Шерлока Холмса») великий сыщик деградировал и стал самым страшным маньяком викторианской Англии — Джеком Потрошителем. Некоторые исследователи очень болезненно восприняли такую фантазию: «Думается, это заявка покончить с самим мифом о Шерлоке Холмсе, благородном, безупречном герое, для которого честь, искоренение зла были единственным смыслом жизни» * — Васильева И. Разоблачение Шерлока Холмса .

Хотя, заметим, миф о герое-рыцаре, искореняющем зло, все же далек от Холмса, как и миф об утратившем человечность злодее. Холмс не искореняет зло, он его распутывает, еще точнее — Холмс распутывает саму жизнь, раскрывая ее тайны, которые другим людям не дано познать. Недаром написанная Холмсом статья о дедуктивном методе * — Кстати, есть мнение, что аналитический метод, описанный в рассказах и повестях о Шерлоке Холмсе, назван дедуктивным по ошибке, ведь дедукция предполагает выстраивание логической цепочки от общего к частному. Правильнее было бы говорить об индуктивном методе: восхождении от частного к общему. Однако точно так же существует мнение, что Холмс владел именно дедуктивным методом, ведь он прекрасно знал историю криминалистики и мог, по его собственным словам, найти в новых и ранее свершавшихся преступлениях «фамильные сходства», то есть он строил свои рассуждения, двигаясь от общего к частному. Наконец, некоторые читатели и исследователи говорят о смешанном аналитическом методе Холмса. называется «Книга жизни». «Всякая жизнь — это огромная цепь причин и следствий, и природу ее мы можем познать по одному звену», — говорится в этой статье. То есть раскрытие преступления становится для Холмса чем-то большим — раскрытием тайн жизни.

Иногда, распутав дело, он передает преступника полиции, иногда нет. Правда, преступника все равно настигает кара — уже не человеческая, а божья: укус змеи (как в «Пестрой ленте»), разбушевавшаяся стихия (как в «Пяти апельсиновых зернышках»).

«Он не каратель, он защитник», — пишет о Холмсе литературовед Юлий Кагарлицкий * — Кагарлицкий Ю. Шерлок Холмс, которого придумал Конан Дойл . Защитник тех, кто попал в беду и пришел к Холмсу, как к «последней и высшей инстанции», за помощью (среди них и клиенты Холмса, и даже сами горе-полицейские из Скотленд-Ярда).

Но одновременно с этим Холмсу нравится то, чем он занимается. Он, будто ребенок, ждет от преступного мира очередной интересной головоломки, ведь иначе им овладеет скука.

«Теперь уже не бывает ни настоящих преступлений, ни настоящих преступников <...> Раскрывать нечего, преступлений нет, в лучшем случае какое-нибудь грубо сработанное мошенничество с такими незамысловатыми мотивами, что даже полицейские из Скотленд-Ярда видят всё насквозь» — такие ворчания Холмса мало похожи на рассуждения человека, главная цель которого — искоренить зло.

Когда Холмсу нечем занять свой мозг — он погружается в наркотический дурман. «Мой мозг бунтует против безделья. Дайте мне дело! Дайте мне сложнейшую проблему, неразрешимую задачу, запутаннейший случай — и я забуду про искусственные стимуляторы. Я ненавижу унылое, однообразное течение жизни. Ум мой требует напряженной деятельности. Именно поэтому я и выбрал для себя свою уникальную профессию, точнее, создал ее, потому что второго Шерлока Холмса нет на свете», — слышит Ватсон от своего друга.

Преступник века и его альтер эго

Профессор Мориарти для Шерлока Холмса — не просто преступник, которого нужно остановить, но и «Наполеон преступного мира», идеальный соперник. «Наконец-то встретил достойного противника, — признается Холмс. — Ужас и негодование, которые мне внушали его преступления, почти уступили место восхищению перед его мастерством». Примерно то же самое говорит Холмсу Мориарти: «Я испытал интеллектуальное наслаждение, наблюдая за вашими методами борьбы».

Интересно, что Конан Дойл писал о Шерлоке: «Характер его не допускает светотени. Это счетная машина, и всякое добавление способно только разрушить эффект». Однако сам текст демонстрирует, что Шерлок Холмс таит в себе гораздо больше, чем мог бы вместить однозначно положительный или однозначно отрицательный персонаж. И велик соблазн выделить и гиперболизировать в этом образе какую-то одну сторону (светлую или темную), умолчав о другой.

Дополнительные акценты в каноническом тексте появляются уже на этапе перевода. Вернемся к процитированной выше фразе Холмса о Мориарти, переведенной Деборой Лифшиц. Выделенное нами «почти» в этой цитате чуть ли не самое главное и смыслонаполненное слово: Шерлок Холмс почти был готов восхититься злым гением Мориарти, но все же он не перешел черту и не нашел этому злу никакого — в том числе эстетического * — О подобных оправданиях преступлений см., например, пародийное эссе английского писателя Томаса де Квинси «Убийство как одно из изящных искусств». — оправдания.

В оригинале же читаем: «My horror at his crimes was lost in my admiration at his skill» — мой ужас перед его преступлениями забылся (затерялся) в моем восхищении его мастерством. То есть на самом деле Холмс легко переходит черту между ужасом и восхищением, он не отвергает по умолчанию любое зло, наоборот, он может найти в нем свою красоту, особенно если преступник — равный Шерлоку Холмсу гений.

Однако, что действительно важно, Холмс, несмотря на восхищение, не становится сообщником злодея, он готов с ним биться — даже после предупреждения Мориарти, что это будет равноценно самоубийству.

Спустя несколько страниц после восхищения мастерством Мориарти Холмс говорит Ватсону: «Я принимал участие в тысяче с лишним дел и убежден, что никогда не злоупотреблял своим влиянием, помогая неправой стороне». Холмсу все же важно, на чьей стороне вести свою интеллектуальную игру. Значит, и слово «почти», появляющееся без видимого повода в переводе Деборы Лифшиц, действительно не лишено смысла. Но, как нам кажется, появляется оно преждевременно. В оригинале создается интрига, возникает вопрос: насколько близко Холмс принимает «неправую сторону»? В переводе дается более однозначный образ сразу положительного Холмса.

Русский Холмс против британского

Однозначный образ сразу положительного Холмса можно найти и в экранизациях — например, в советской экранизации с Василием Ливановым и Виталием Соломиным (1979–1987) в главных ролях. В ней Шерлок Холмс предстает перед зрителем человеком благородным, добрым, мудрым, с чувством юмора — и самое главное, этот образ не вызывает у зрителей сомнений в том, на чьей стороне Холмс: на правой или нет. Некоторые неудобные детали — например, пристрастие великого сыщика к наркотикам — в этой версии не акцентируются.

Холмс в исполнении Ливанова стал для российских зрителей даже более каноническим, чем тот, который описан в книгах. Поэтому любое отступление от этого образа воспринимается некоторыми зрителями как непростительное кощунство, несмотря на то, что оригинальный текст Дойла (вопреки тому, что писал о Холмсе сам Дойл) демонстрирует противоречивость характера великого сыщика.

Так, судя по отзывам на форумах киносайтов, кощунственным показался некоторым зрителям сериал «Шерлок» (ВВС, 2010—...).

Во-первых, авторы этого сериала совершают дерзкую попытку осовременить Холмса вопреки уже сложившейся традиции воссоздавать вслед за Дойлем викторианскую эпоху. «Наша миссия состоит в том, чтобы спасти Холмса и Ватсона от викторианской шумихи. В буквальном смысле сдуть туман с этих фантастических характеров и снова позволить им жить. Самый простой и эффективный способ сделать это — выпустить их на свободу в современный мир. Не как викторианцев, застывших во времени, а такими, какими их создал Конан Дойл. Точно такими же трехмерными и современными, какими они были в те дни, когда эти рассказы впервые увидели свет» * — Steven Moffat, Mark Gatiss. Writers' bible// Tribe S. Sherlock. Chronicles. — BBC Books., 2014 , — поясняют создатели сериала.

Во-вторых, авторы сериала осознанно играют с каноническим текстом, переворачивая с ног на голову ключевые, казалось бы, эпизоды первоисточника. Например, в «Этюде в розовых тонах» (первая серия первого сезона) нацарапанное на месте преступления слово «Rache» — это вовсе не немецкое слово «месть», а как раз, наоборот, недописанное имя «Рейчел». В каноническом «Этюде в багровых тонах» версию про имя Рейчел Холмс отметает как глупую догадку. Собака Баскервиля — лишь галлюцинация, вызванная ядовитым газом, распыляемым около военной базы «Баскервиль». Рейхенбахский водопад присутствует в сериале как найденная Холмсом картина; смертельная схватка с Мориарти происходит не у водопада, а на крыше госпиталя Святого Варфоломея в Лондоне.

При этом и сам Шерлок в сериале предстает уже не просто импозантным молодым человеком (вспомним отзывы Дойла об иллюстрациях к журнальным публикациям), а секс-символом, желанным, но недоступным и для персонажей сериала вне зависимости от их пола, и для зрителей. «Думайте — это теперь сексуально!» — такие слова Шерлока вполне могли бы стать рекламным слоганом ко всему сериалу.

Наконец, в-третьих, образ Шерлока в этой экранизации дает повод для самых разнообразных — и вовсе неочевидных при беглом прочтении рассказов Дойла — трактовок. Холмс — не обычный человек, и даже теперь вопрос: человек ли? Например, от Дойла мы не узнаем, о чем именно говорили Мориарти и Холмс перед смертельной схваткой. Этот разговор воссоздают авторы сериала в конце второго сезона:

Мориарти: Шерлок, ни твой брат, ни вся королевская рать не смогли заставить меня сделать то, чего я не хотел.

Холмс: Да, но я не мой брат, ты не забыл? Я — это ты. Готов пойти на всё. Готов сгореть. Готов сделать то, на что обычные люди в жизни не согласятся. Хочешь пожать мне руку в аду? Я тебя не разочарую. Я могу быть на стороне ангелов, но не вздумай хоть на секунду допустить мысль, что я один из них.

После такого диалога мнимое самоубийство Шерлока и последовавшее за этим разрушение его репутации в прессе, мнимое разоблачение сродни сошествию в ад, а возвращение Шерлока из небытия — сродни воскрешению.

Святой Шерлок

Следить за интерпретациями образа Шерлока иногда даже интереснее, чем за детективным сюжетом в книгах и фильмах о нем. При определенном прочтении рассказов Дойла и при внимательном взгляде на символику сериала «Шерлок» в Холмсе можно увидеть черты христоподобного персонажа, считает, например, исследовательница Флора Олломоуц (См. доклад Флоры Олломоуц в ИМЛИ РАН «Экранизация как восстановление первоначального смысла...»; см. также доклад в МГПУ «Сериал „Шерлок“ ВВС: экранизация по мотивам произведения как путь к первоисточнику»). Одновременно с этим исследовательница видит в Холмсе и дионисийские черты.

При такой интерпретации детективные рассказы о Шерлоке Холмсе воспринимаются уже как притча, как вечная история о решении человеком его финальной проблемы — проблемы перерождения либо в ангела, либо в беса. Читатели и зрители — не только наблюдатели этого перерождения, но и участники.

К слову, некоторые интерпретации образа Шерлока приобретают даже религиозный оттенок: Холмс превратился в культовую фигуру. «Его дом становится храмом, сам он — оракулом. Поклонники героя сэра Артура играют в присутствие Шерлока Холмса, в его бессмертие — истинное, а не культурное» * — Клугер Д. Баскервильская мистерия. История классического детектива , — замечает писатель Даниэль Клугер.

Будто подтверждая эти рассуждения Клугера, в конце 2013 года канал ВВС придумал необычную рекламную акцию перед выходом третьего сезона сериала «Шерлок» (именно в этом сезоне великий сыщик должен «воскреснуть»): по Лондону проехался пустой катафалк, на окнах которого был написан хэштег #sherlocklives. Благая весть о выходе нового сезона с живым Шерлоком вызвала бурю радости среди поклонников сериала.

Клугер предполагает, что во многом такое восприятие сыщика связано с жанром детектива («современной городской сказки»), действие которого «разворачивается в преддверье Иного мира», в декорациях вполне обыденных, но окутанных дымкой, пришедшей, как считает писатель Клугер, «из инфернальных областей».

Но такому восприятию Холмса как оракула способствует и сам Дойл, который, напомним, был серьезно увлечен спиритизмом. «Наконец, я должен сказать, что не верю в то, будто Божественное Послание человеческой расе было раз и навсегда передано две тысячи лет назад, но считаю, что каждое произведение в прозе или стихах, при условии, что оно содержит в себе нечто полезное для индивидуальной души, является в определенном смысле посланием Мира Иного — посланием, которое растет и развивается, как то и положено всему живому» * — Дойл А. К. Религия в свете нового Откровения , — пишет Дойл. Так что многочисленные поклонники великого сыщика — адепты (пусть и не осознающие этого) даже не самого Холмса, а Дойла, ведь они увидели в его рассказах о Холмсе то послание, которого ждали.

Психотерапия по Конан Дойлу

Чтение рассказов о Холмсе, увлечение сериалами о нем становится своего рода психотерапией. Правда, о том, какого рода эта психотерапия, версии высказываются разные.

Например, философ Славой Жижек * — Жижек С. Два способа избежать реального в желании считает, что Холмс действует как психоаналитик. Сыщик — это «субъект, которому положено знать», «гарант смысла». И он помогает читателям локализовать в одном лице (в лице преступника) «расплывающуюся вину» за то преступление, которое мог или — теоретически — хотел совершить каждый.

Добавим, однако, что в историях о Холмсе не только всеобщая вина локализуется в конкретном преступнике, но и всеобщая надежда на защиту от зла локализуется в образе самого сыщика.

Литературовед Юрий Щеглов * — Щеглов Ю. К. К описанию структуры детективной новеллы замечает, что, читая рассказы о Холмсе, мы становимся участниками безопасного приключения, аттракциона без угрозы для жизни: в тексте всегда присутствуют элементы опасности, авантюрности (совершено преступление, герои пускаются в погоню, рискуют) и одновременно элементы безопасности, уюта (квартира Холмса — убежище, а Холмс, как уже говорилось выше, защитник). Происходит желанная эмоциональная разрядка.

Наиболее восприимчива к образу Шерлока Холмса детская психика. Можно встретить истории о том, как рассказы, которыми восхищались в детстве, предопределили весь дальнейший творческий или научный путь человека.

Например, так произошло с американским психологом русского происхождения Марией Конниковой — автором книги «Выдающийся ум: мыслить как Шерлок Холмс». В детстве ее поразило, что Шерлок Холмс в отличие от Ватсона знал и помнил, сколько ступенек в доме на Бейкер-стрит. «Вы видите, но не замечаете», — говорил Ватсону Холмс. Но как научиться видеть и замечать?

Этот вопрос, возникший еще в детстве, повлиял на то, чем исследовательница занимается сейчас. Ответ на него она и дает в своей книге. Рассказы о Холмсе, который называл человеческий мозг маленьким чердаком, заполненным либо полезными вещами, либо рухлядью, Конникова анализирует с точки зрения психолога и извлекает из них практические советы, как прояснить свой ум.

Книга Конниковой далеко не единственная в своем роде. На полках в магазинах можно найти и другие пособия похожего содержания. Возможно, не каждый сможет мыслить действительно как великий сыщик, однако каждый может попытаться приблизиться к идеалу.

Говорить о психотерапевтическом аспекте можно и в более широком смысле. Шерлок Холмс воскресает вновь и вновь, то удивляя, то восхищая своим новым воплощением. Воскресает, потому что так должно быть по канону и потому что каждая новая эпоха хочет увидеть своего Холмса, который станет и ее отражением, и ее спасением, и ее вдохновением. Так что если бы Шерлока Холмса не существовало, его следовало бы выдумать.