18+
29.04.2019 Тексты / Авторская колонка

​Гендер

Текст: Владимир Березин

Фотография: из архива автора

Писатель-пешеход Владимир Березин о словах красивых и многозначных.

Среди прочих филологических историй, что я рассказывал многократно, была одна, которая запала мне в душу. Это была история про человека неясной восточной национальности, что давным-давно поступил в Литературный институт в качестве «национального кадра». «Национальные кадры» поступали в институты на особых основаниях, а потом возвращались к себе в свои республики и автономные области — в нашем случае заведовать культурой. Ну, или что-то в этом роде. Я их застал — национальные кадры сидели на подоконнике и выцепляли зорким взглядом из проходящих студентов сговорчивых блондинок. Нет, наверняка большинство из них были прекрасные люди, ставшие гордостью страны. Но те из их, что я знал, не особо утруждали себя учёбой.

Во время сессии эти восточные красавцы всё же слезали с подоконника и приходили на экзамены. Преподаватели были к ним не особо строги, но однажды такой национальный кадр пришёл на зарубежную литературу давних времён. Вела этот курс знаменитая старуха, первые статьи написавшая ещё при Эйхенбауме и Шкловском (Тут начинается легенда, а в легенде не важна точность, не нужна облупившаяся побелка имён и дат, и каждый рассказывает эти истории по-своему). Итак, восточный (или южный — неважно) человек вытащил билет и обнаружил там первым вопросом слово «фаблио». Даже так «1.Фаблио». Если бы там было добавлено слово «жанр», или ещё что-нибудь, может, сюжет этой истории пошёл иначе. Но нет, вопрос был краток. Поэтому студент начал ответ гениально и просто:

— Фаблио родился в семье бедного сапожника...

Старуха рыдала и выла, запрокинув голову. Экзамен кончился.

Я рассказал всё это, чтобы подвести читателя к прекрасному слову «гендер».

В нашем Отечестве особенно отношение к красивым иностранным словам. Его хорошо описал Викентий Вересаев в коротком рассказе «Мальчик Игорь»:

«Мальчик Игорь всех изводил вечными надоедливыми вопросами: „почему?“. Один знакомый профессор психологии посоветовал:

— Когда надоест, отвечайте ему: „Потому что перпендикуляр!“ Увидите, очень быстро отвыкнет.

Вскоре:

— Игорь, не лезь на стол!

— Почему?

— Потому что нельзя на стол лазить.

— Почему нельзя на стол лазить?

— Потому что ты ногами его пачкаешь.

— Почему ногами пачкаешь?

Строго и веско:

— Потому что перпендикуляр!

Игорь замолчал. Широко раскрыл глаза.

— Пек... пер... куляр?

— П-е-р-п-е-н-д-и-к-у-л-я-р! Понял? Ступай!

Так несколько раз было.

Дня через четыре. Утром входит Игорь.

— Игорь, почему ты не здороваешься?

— Не хочется.

— Почему ж тебе не хочется?

— Потому что я сердит.

— Почему сердит? Ах боже мой! Почему же ты сердит?

— Потому что перпендикуляр!

С большим трудом удалось отучить: во всех затруднительных случаях прикрывался перпендикуляром» * — Вересаев В.Мальчик Игорь // Вересаев В. Собрание сочинений. Т. 4. — М.: Правда, 1961 С. 391. .

Слову «гендер» у нас сильно повезло, потому что оно в меру звучное, недлинное, удобное в произношении и лишено видимых вариантов в ударении. Это слово «секс» какое-то гадкое, одни говорят «сэкс», другие «секс», некоторые сообщают, что его не было в СССР, другие спорят и доказывают, что никто не говорил, что его не было. А вот гендеру повезло: споров о том, был ли он в СССР я не наблюдал, а знаменитый специалист по таким делам Игорь Кон объяснил нам, что гендер — это «социальный пол, социально детерминированные роли, идентичности и сферы деятельности мужчин и женщин, зависящие не от биологических половых различий, а от социальной организации общества» * — Кон И. Мужчина в меняющемся мире. — М.: Время, 2008. С. 16. . Учёное слово «гендер» красиво и немного загадочно — как слово «фаблио», как Инь и Ян, грызущие друг другу хвосты. Оно похоже на интеллектуальное заклинание так же, как слово «фаллос». В «Записях и выписках» Гаспаров, кстати, упоминал о каком-то опросе про семью и брак (несомненно, этот опрос был гендерным исследованием). По этому опросу выходило, что студентки «в муже ценят, во-первых, способность к заработку, во-вторых, взаимопонимание, в третьих, сексуальную гармонию. Однако на вопрос, что такое фаллос, 57% ответили — крымская резиденция Горбачёва, 18% — спутник Марса, 13% — греческий народный танец, 9% бурые водоросли, из которых добывается йод, 3% ответили правильно» * — Гаспаров М. Опрос студенток о браке и семье «Аргументы и факты» 1996, к 8 марта // Записи и выписки. — М.: Новое литературное обозрение, 2001. С. 299. .

Из бытового желания собственной значимости вырастает целый птичий язык

С социальным полом происходит примерно тоже — понятие гендера широко, а попыток его сузить мало. Я по случайности читал несколько статей о границах гендерных проблем, где рассуждения начинались со слов «Интуитивно понятно, что...». И собеседник сразу осознает свою ущербность — ему-то неизвестно. Но лучше всё-таки сослаться на американцев. Ссылаться на мнение американцев в области Второй мировой войны невозможно, никто и слушать не станет, а побьют вонючими тряпками за отсутствие патриотизма. С национальными отношениями мнение американцев и подавно никто не спрашивает, а вот в социологических делах наперёд известно, что всё давно подсчитано какими-то дотошными американцами.

Тут начинается самое интересное — потому что в общественном сознании все слова перепутаны, схватились в вечной схватке, как «6» и «9», и как скажешь гендерное — так, откуда ни возьмись — феминистки. При этом «феминистки» — ещё более непонятное определение (недаром огромное количество спорщиков легко путает их с лесбиянками). Любой обыватель в разговоре радостно выпаливает: «Наши феминистки требуют для себя права не работать на мужских должностях, а западные — именно, что работать на них». Обычно этим и заканчиваются знания обывателя о феминистках. Правда, последнее время эти знания стали сильно расширяться. Дальше — чу! На зов магического слова «гендер» прибегают спорщики о брачных узах для гомосексуалистов. Их тут же поправляют словом «гомосексуалы», причём среди моих знакомых этого рода было брожение: одним нравится цветовая гамма, другим — непонятное слово «гей», третьи согласны на более весёлые названия. А ведь ошибёшься с этой филологической проблемой — костей не соберёшь. Будет тебе хуже, чем «национальному кадру», что ориентировался на сам звук слова «фаблио». Потому что эта проблема самая что ни на есть гендерная — про идентичности и социальные практики. Тут Инь с Янем окончательно запутываются в голове обывателя и сливаются в один белый круг. А ведь не хочется никого обидеть и действовать, как нам заповедовано в эпиграфе к роману Булата Окуджавы «Путешествие дилетантов»: «Когда двигаетесь, старайтесь никого не толкнуть. (Правила хорошего тона)».

Прямо сказать: «Мы говорили о женщинах-водителях» неловко. Все знают, что это нескончаемый разговор о блондинках за рулём, в котором смешались люди и кони, и нет правых и нет виноватых — разговор бессмысленный, оттого что он — флейм. А вот сказать, что мы, дескать, с коллегами провели семинар по гендерным проблемам управления потоками — не в пример лучше. Из бытового желания собственной значимости вырастает целый птичий язык. Красивое слово помогает выбивать финансирование у государства, выгоднее смотрится в заявках на гранты. Это слово широко — и кажется уже, что словосочетание «гендерные исследования» охватывает всё — включая необъятное.

Конечно, слово «гендер» мало чем виновато. И ничем не виноваты честные учёные, которые как кроты, копают свои темы, точно норы. Но то и дело поднимается какая-то мутная социологическая волна, плодятся ссылки на неизвестно кем рассчитанные тенденции, бормочут что-то дохлые французские философы, воскресающие в цитатах — всё это вызывает во мне тихую тоску. Скажут над ухом слово «гендер», произнесут его как мистическое заклинание — и вновь открывается шлюз мутной публицистической воды.

А как задашь кому-нибудь вопрос, что за гендер такой у вас имеется в виду, так ответят мне брезгливо: «Гендер — это когда Инь и Ян. Это когда социографическая фиксация аспектов, когда нацеленность на оптимистическую перспективу и преодоление практик виктимизации». Поэтому я как-то придумал простой вопрос о гендере в экзаменационных билетах. У меня не хватало тем, чтобы их заполнить, и во второй строчке одного из билетов я поставил просто слово «гендер». Заодно я решил, что ничуть не хуже тех людей, что когда-то устроили социологический опрос, попавшийся на глаза великому Гаспарову. Этот билет вытянул один неплохой молодой человек.
Он прочитал вслух в меру короткое слово, набрал воздуху в лёгкие, и начал:

— Гендер был видным немецким учёным восемнадцатого века, занимавшимся связью между природой и культурным развитием рода человеческого...

— Ну, — ответил я, — Мир велик и удивителен — тем, что он постоянен.

И рассказал присутствовавшим на экзамене давнюю историю о фаблио.

Другие материалы автора

Владимир Березин

​Ревизия списка

Владимир Березин

​Правильно положенная карта

Владимир Березин

​История с математикой

Владимир Березин

​Коллектив